Питие и пьянство в древнерусской литературе

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АКАДЕМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

ГУМАНИТАРНЫХ НАУК» (ГАУГН)

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

«ПИТИЕ И ПЬЯНСТВО В ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ»

студента 2-го курса бакалавриата направления «История»

Выполнил:

Преподаватель:

Кандидат исторических наук

Дробышев Максим Игоревич

Москва, 2019

ВВЕДЕНИЕ 3

ГЛАВА I. «СЛОВО О ХМЕЛЕ» 8

ГЛАВА II. «ПРАЗДНИК КАБАЦКИХ ЯРЫЖЕК» 11

ГЛАВА III. ДРЕВНЕРУССКИЕ ПОУЧЕНИЯ ПРОТИВ ПЬЯНСТВА 15

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 18

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 22

Введение

Изучение любой исторической эпохи, любого пространства и исторического контекста, проблемы во многом зависит от субъекта, который пытается донести факты до потомков. Специфика источника для изучения – всегда была одним из самых важных факторов, которые необходимо учитывать каждому историку.

Особенно сильно искажение информации, когда речь идет именно о письменных источниках, в которых субъективное начало зачастую определяет специфику изложения. Избежать неправдивой информации в принципе невозможно, но все же, если учитывать все возможные факторы искажения, то есть некоторая вероятность получить более-менее правдивое изложение.

Пьянство – постоянное и невоздержанное потребление спиртных напитков. С давних времён на Руси алкогольные напитки носили название «питие», поэтому и в настоящее время, говорят «он или она пьет» или «он либо она выпил (выпила). При этом не надо уточнения, так как всем понятно, что подразумевается употребление алкоголя, пьянство. При исследовании феномена пьянства в России нужно рассмотреть ряд вопросов: Правда ли, что алкоголизм – часть русской традиции, культуры русского народа? Когда и при каких обстоятельствах пьянство стало инструментам манипулирования, каким образом стали возникать соответствующе стереотипы? Как к этому феномену относились сами люди? Чтобы найти ответы на все эти и другие вопросы, нам нужно обратиться к доступным источникам.

В моей работе будут подробно рассмотрены несколько источников. Первым из ни станет – Слово о Хмеле¹ (согласно рукописям: «Слово о высокоумном Хмеле и худоумных и нерадивых пияницах», «Слово Кирилла-философа ко каждому человеку», «Слово святаго философу о Хмелю», «Повесть дивна древних и мудрейших мужей о Хмеле», «Повесть о высокоумном Хмеле») – памятник второй половины XV века. Определённые исторические реалии в повети отсутствуют, древнейшие ее писания относятся к 1470-м гг. Кириллу, бывшему философом, Слово о Хмеле было приписано без достаточных оснований, на основе обычного стремления поднять авторитетность текста.

Следующий источник, который будет рассмотрен в моей работе — это «Праздник кабацких ярыжек»², или «Служба кабаку», являющееся русским произведением жанра сатиры XVII века. В нем показана пародия на служение в церкви. Текст «Службы кабаку» сохранен в 3-х списках, которые датированы XVII—XVIII в. При этом сам текст является образчиком XVII века.

Перетц В. П.  так говорит об источниках для пародии: «Это «малая» и «великая» вечерня  имеющая канон (основной текст) и житие, оно в последне части текста, тут представлено житие пьяниц.

Мною были выбраны именно эти два источника, так как они больше всего подходят для полного раскрытия данной темы.

В русской историографии существуют множество работ, в которых рассматривается проблема и образ пьянства, например книга Прыжова И.Г. «История кабаков в России в связи с историей русского народа»³. На мой взгляд, эта книга является очень значительным исследованием кабаков и в целом русского питейного промысла. Рассказывая о медоварении и пивоварении, о водке, казённой и корчемной, о корчмах, шинках и кружалах, о целовальниках, откупщиках и питухах, автор основывался на многих документах и на богатом личном опыте.

Одновременно с этим автор пытается показать, что пьянство не является исконно русской традицией. В «Истории кабаков» рассказывается о жестких правилах, согласно которым «при нарушении по какому-то случаю питейного интереса не принимались никакие оправдания и следовала кара». Большую ценность представляют сведения Прыжова об изначально негативном отношении народа к кабацкому делу: «Вначале народ и духовенство просили сносить кабаки, потому что после государева кабака жить не можно (то есть «не в мочь», нельзя) и кабаки убирали; но впоследствии никто не просил, и рядом с кабаками для вина, пива и меду заводили квасной кабак...» (это выделял И. Прыжов). До него принято было считать, что пьянство является древнейшей русской традицией. При этом, как подчёркивает автор, неверно, по его мнению, истолковывали слова, когда-то произнесённые великим князем Владимиром: «Руси есть веселье пить, не можем без того быть». В своей книге Прыжов говорит об обратном, подчёркивая и демонстрируя, что пьянство как общественное явление в его крайнем выражении первоначально (со 2-ой половины XVI века) насильно навязали россиянам, и сделала это «верхушка» и лишь впоследствии пьянство получило распространение. Это произошло как в силу мощной системы, когда «окабачивали» население, так в силу непростых социальных условий (питье «с горя»), а потом уже и в силу появившихся обычаев, которые не имеют столь древние корни.

Так же мною была рассмотрена работа Романова Б.А. «Люди и нравы Древней Руси»⁴, в центре внимания этой работы — не соперничество князей за власть и не походы военного характера, а жизнь простого обывателя от рождения до конца дней со всем набором невзгод и радостей. Словом, повседневный быт, частью которого стало и пьянство. В итоге в своей работе автор создает широкую картину нравов домонгольской Руси, основанную на тщательном анализе письменных источников XI — начала XIII века. В кругу его рассмотрения — русские летописи, поучения, церковные уставы, литературные памятники, международные договоры, различные редакции «Русской Правды».

Автор пишет о том, что Церковью не осуждалось употребление вина в целом, но особенное место было отведено соблюдению меры. При этом церковное руководство строго следило за поведением своих подчиненных. Согласно церковному уставу церкви Ярослава Мудрого (1019-1054 гг.) предусматривалась ответственность епископа, если священнослужители, находящиеся в его подчинении «упиются без времени». По словам Новгородского архиепископа Ильи (1131-1156 гг.) «плохому примеру» следовали и прихожане, которые потом сами пили «через ночь».

Также тему пьянства поднимали и другие исследователи.

Травер П.В. «История и образ кабака и трактира в русской культуре»⁵. В работе делается вывод, что пьянство в России носило, в целом ритуальный характер. В противопоставление устоявшемуся стереотипу, русский народ массово употреблял алкогольные напитки только во время народных гуляний, а в повседневное время пьянство не было широко распространено. Данный факт подтверждали записи интересных путешественников.

Курукин И.В. и Никулина Е. А. «Государево кабацкое дело: Очерки питейной политики и традиций России»⁶. Также утверждается, что применение алкогольных напитков было лишь определённым элементом культовых ритуалов. Питейный обычай, рассмотрен как инструмент, с помощью которого выработали первые механизмы социального регулирования потребления алкоголя большинством населения. Такой механизм складывался постепенно и в последствие прочно внедрился в народное сознание. Основываясь на памятниках древнерусской литературы и права, исследователи утверждают, что:

1) в российской ментальности, начиная еще с древности и на протяжении многих веков неизменно присутствовало отрицательное отношение к пьяницам;

2) само пьянство порицали, считая его душевным пороком;

3) пагубное воздействие на поведение людей «питей» учитывали даже при совершении сделок, и данный факт не вызывал снисхождения при утрате или порче имущества.

Все вышеуказанные работы были использованы в настоящем исследовании.

Целью моей работы является выявление наиболее приметных особенностей отношения русского народа к потреблению спиртного и к проблеме пьянства через древнерусскую литературу.

Исходя из поставленной цели, задачи были сформулированы следующим образом:

Основные результаты работы будут представлены в качестве реферата по дисциплине «Источниковедение».

ГЛАВА I. «СЛОВО О ХМЕЛЕ»

Одним из распространённых в средние века произведений рукописного характера являлось «Слово о хмеле», созданное в XV в., и близкое к нему произведение «Повесть о хмеле» (XVII в.). «Слово о хмеле» — является древнейшим из сочинений. В нем Хмель представлен литературным персонажем. Он обращается с речью, в которой объединены похвала самому себе и назидание «ко всякому человеку». Таким человеком мог быть и князь, и боярин, и купец, и женщина, и мужчина. Такой монолог в XII веке имеет повествовательное обрамление. В «СОХ» (в рукописях: «Слово о высокоумном Хмеле ») имеет первоначальный «чистый» вид (позднейшие списки «Слово о хмеле» относят к XIX в.).

Данный факт – отличительная черта древнерусского памятника, потому что название его в рукописях не всегда дает возможность его определения. Текст данного «обличительного» слова направлен против пьянства и интересен не только своим содержанием, но и своей формой: он написан ритмизованной прозой, переходящей местами в рифмованную речь.

В этом произведении показана, с одной стороны, то насколько Хмель всесилен и имеет трагическое воздействие на «любого чина человека», и на царя, и на князя, и на простого человека – чернеца, с другой же стороны –конкретизируются последствия пьянства для всех социальных слоев в отдельности в зависимости от статуса, профессий, социальных ролей человека. Хмель сразу же предупреждает о том, чтобы люди с ним не водились и были счастливы.

Для купца, человека связанного с торговлей пьянство оборачивается безумием и бедностью, ему никто и в долг ни дает и не верят, видя то, как он пьет.

Из женщины же пьянство делает злую пьяницу, наводя на нее «похоть телесную»⁷, огромную погибель и немалый позор, «и будет она от Бога отлучатся, а люди насмехаться над ней станут». По словам автора повествования, человек, который предает себя питию напитков, позволяет хмелю отлучить себя от Бога, он больше не читает молитвы и встает рано, чтобы идти на утреннюю молитву. Теперь, как только он просыпается на него накладывается печаль и боль: «а когда поднимется он - с похмелья голова у него болеть будет, а очи его света ни взвидят, и ничто ему доброе на ум не  пойдет. Есть не будет желать, жаждет и душа его гореть будет, еще пить захочет»⁸.

Воздействие на читателя усилено посредством повторов при обобщении того, чего лишается пьющий человек: «Пьянство князьям и боярам землю опустошит, а люди достойные и свободные и мастера станут рабами. От пьянства охи и убожество злое привяжется. Пьянство брата с братом поссорит, а мужей отлучит от жен. От пьянства ноги у человека заболят, а руки задрожат, зрение очей померкнет. Пьянство к церкви молиться не подпустит и в огонь вечный пошлет. А красота лица пьянством уничтожится»⁹. Также выразительны и иные повторяющиеся конструкции: «О ком молва в людях? О пьяницах. У кого под глазом синяк? У пьяниц. Кому оханье великое? Пьяницам. Кому горькое горе горевать? Пьяницам. Кто проспит саму заутреню? Упившийся люд »¹⁰. И даже в смерти пьяница не сможет найти себе покоя: «Если кто пьяным помрет, то сам себе врагом и убийцей станет, а Причащение его Богу ненавистным будет»¹¹ Нет спасения тому, кто предпочел хмель Господу.

Анализируя данное произведение, можно отнести его к проповеди, которая обращена на широкий круг людей, обличая пьянство во всех его проявлениях. И учительная, и праздничная проповедь направлена к спасению душ людей, она открыто говорит о вреде алкоголя не только в физическом плане, но и в душевном. Автор пишет о том, что хмель губит людские души, отлучает их от Бога, с явным намерением испугать своих слушателей. Ведь для людей того времени сама мысль о том, что ты теперь «ненавистен» Богу сравнима со смертью. На этом примере хорошо видно, что люди Древней Руси прекрасно оценивали, какой ущерб приносит питие алкогольных напитков и призывали народ убрать их из своей жизни.

ГЛАВА II. «ПРАЗДНИК КАБАЦКИХ ЯРЫЖЕК»

Со 2-ой половины XVII в. начали возникать произведения сатирического жанра. Они в первую очередь были направлены против социального и бытового зла того времени. Такие произведения часто имели форму пародии, например, на церковную службу, «священные писания» и «житие». Образцом такого рода произведений было, прежде всего, сочинение «Праздник кабацких ярыжек» или «Служба кабаку»¹².

Произведение было достаточно злым и остроумно обличало «царевы кабаки». Пародия была написана на основе православного служения, то есть фундаментом изначально стали так называемая «малая» и «великая» вечерни. Так же в целом пародировалось благочестивое житие.

Автором данной пародии (в отличие от его предшественников, которые были обличителями пьянства) осуждался данный парок не с отвлеченной религиозной точки зрения (как некий грех, который осуждало правосудие), а с практической точки зрения. Пьянство в данном случае было рассмотрено, как огромное житейское зло, которое основательно подрывало народное благополучие.

При этом осуждались не столько пьяницы, как сам «царев кабак». Ведь именно при помощи целовальников спаивали и разоряли русский народ - всех от священнослужителей до простых людей, холопов, в том числе опасен был он и для женщин. Данная пародия ярко показывает народный протест против кабаков, которые в первую очередь насаждались правительством и властью. Любое упоминание о кабаке сопровождается нелестным эпитетом в его адрес: кабак – «учитель греха», «губитель души», «утроба ненасытная», «пустота домовая», «разоритель домов», «истощитель богатства», «маломожное житие», «пристанище злодея» и т.п.¹³

Засилье кабаков в произведение показано достаточно реалистично, а точнее натуралистично. Мы видим, что автор очень хорошо осведомлен в тонкостях церковного богослужения. Таким образом, можно предполагать, что возможно писавший эту пародию сам принадлежал к церковной среде, возможно, был одним из представителей нижнего Духовенства.

В «Празднике» дается небольшое вступление, после чего следующее приглашение: «На малой вечерне благовестим в малые чарки, таже (потом) позвоним в пол вёдрышко пивишка, таже стихиры в меншой заклад, в перстни и во ногавицы (нижние платья) и в рукавицы, и в штаны, и в портки».

Кабаку автором адресовано следующее обращение: « Кто ли, пропився донага, не помянет тебя, кабаче, непотребный? Како ли кто не воздохнет во многие времена собираемо богатства, а во един час всё погибе? Каеты (раскаяния) много, а воротить неможно».

Пародия – молитва следующего содержания: « «Сподоби, господь, в вечерню сей без греха сохранитися нам» и т. д.— в «Службе кабаку»¹⁴ мы наблюдаем, например, такие строки: «Сподоби, господь, вечер сей без побоя допьяна напитися мне. Лягу спати, благ еси нам, хмелю ищущему и пьющему, и пьяни обретёшься, тобою хвално и прославлено имя твое во веки нами. Буди, хмель, сила твоя на мя, яко же уповаем, пьющие, на тя».

На вопрос, кто, что сможет принести весёлым корчмам, дается следующий ответ: «Кажды человек разные дары тебе приносит со усердием сердец своих: поп и дьякон — скуфью и шапку, однорятки и служебник; чернцы—мантию, рясу, клобук и свитку и вся вещи келейныя; дьячок — книгу и перевод, и чернила и всякое платье и бумажник, а мудрый философ мудрость свою на глупость применяет; служилый человек— хребтом своим на печи служит; князь и боляр и воевода за мёду место величаются; пушкарь и солдат тоску на себя купят, вспухнут, на печи лёжа; сабельник саблю себе на шею готовит... тать и разбойницы веселятся, а холоп спасается, кости нося в приполе, говорят быстро, плюет далече...»¹⁵

Пародия на стандартный жизненный шаблон жития, в котором рассказывается обычно про житие святого начинается с характеристики его родителя, который в оригинальном варианте благочестивый и достойный, в пародии же на житие пьяницы излагается следящее: « Сии убо родишася от многих стран различных от не подобному родителю безумну и с горестию хлебом воспитани быша». Другой же рожден от хороших и богатых родителей, воспитан был беспечально, но, при достижении юношеского возраста, стали жить не «согласно родительскому совету, а своевольно». Родитель не мог уже удерживать его на хорошем пути ни наставлением, ни уговором и предоставлял свое чадо самому себе. «Они же быша буяви и храбри, не быша же ни древоделцы, ни земледелцами, взяша же некую часть имений ото отеца своего, и приидоша на корчмицу, разточиша же имение свое не бога ради, после же обнищаше и взалкаше... но чрево имуще несытно, пьянства желая всегда упиватися и яко болван валятися и досаждате человеком нелепыми глаголами, приемлюще побой и ударение и сокрушение костям, нужу терпеша глад и наготу и скорбь всякую, не имеяху ни подстилания мягкого, ни одеяния теплого, ни под главою зголовья, но яко ней свернувся, искаху себе запечно места, телеса же их обагрени быша сажею, дым же и жар терпяху...», и всё это не для бога, а для утоления своих низменных инстинктов: «Аще бы такия беды бога ради терпел, воистину бы был новый мученик, их же бы достойно память его хвалити...»

Таким образом, в вышеуказанном произведении пародируется каноническое житие, которые в данном случае применено к образу жизни пьяницы.

В течение всего повествования автор пародии прибегает к игре слов. Весьма свободно обращаясь со всем тем, что на Руси всегда было особо почитаемо: преподобный превращается в «неподобного», «христианский святитель» становится «буявым губителем христианским», «христианским лупителем». Святые превращаются в «трех слепителей», чудотворцы — в «пустотворцев» и т. д.

В пародии намерено сочетается архаизированная речь с речью живой, разговорной. Часто встречаются поговорки, порой рифмованные. «Хлеб, господине, по силам, а полога (кладь) по плечам»; «подавайте по рукам, ино легче волосам»; «каково кликнет в лес, тако и откликнется»; «были со всем, стали ни с чем» и т.п.

Автор обличает «царев кабак» и гнев его изливается на тех, кто поспособствовал развитию пьянства, то есть на власть, на тех, кто правит.

Произведение предостерегает от пьянства, приносящего одни беды и несчастья, способствующее лощению людей человеческого облика, нравственного достоинства. 

Едкая ирония в том, что торжественные церковные гимны, песнопения выпевают определённый предмет, которым является «царев кабак». Автор иронично упоминает «новых мучеников», которые пострадали от кабака, и завершается повесть житием пьяницы. В произведение используется форма церковного проложного жития и автором показывается страшная картина нравственного падения людей. С иронией говорится: «Аще бы такия беду Бога ради терпел, воистину стал бы новый мученик, их же бы достойно память его хвалити».  Сатира становится итогом роста классового самосознания демократических городских слоев народа, и свидетельствует об утрате церковью былого авторитета в любой из сфер человеческой жизни.

ГЛАВА III. ДРЕВНЕРУССКИЕ ПОУЧЕНИЯ ПРОТИВ ПЬЯНСТВА

В большом количестве исторических литературных источников древней Руси мы видим как пытаются предостеречь их авторы от пьянства народ. Рукопись «Златая Цепь», являющаяся важнейшим памятником русской литературы ХІV в., говорит об этом так (с переводом на современный русский язык): «Святыми Отцами, по повелению Господа, установлены святые и честные праздники Господни. Заповедают они праздновать оные духовно, а не телесно, не для угождения чреву пьянством, но чтобы молитву Господу произносить о своих согрешениях, кормить вместе с собою немощных. В приличное время тело питается земной пищей, а душа — духовной. Посему на большой праздник пиров не давайте, а от пьянства убегайте; можно выпить малую толику, но чтобы при сем соблюдать душу от греха и особенно оберегать часы службы Божией, чтобы молитву к Богу вознести с трезвым умом, а не пьяным, как и апостол Петр говорил: «...трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш диавол яко лев рыкая ходит, ища пьяных, чтобы их поглотити.¹⁶» (1 Пет. 5; 8).

« …Приносит бес к сатане жертву пьянство от пьяницы, веселится сатана и приговаривает: «Никогда я столь не радуюсь жертвам неверных язычников, сколь радуюсь пьянству христиан, ибо пьяница все мои дела готов выполнить, и за это пьяница и запойца из христиан мне милее некрещеных идолопоклонников, так как трезвых людей Бог охраняет, а пьяницу ненавидит и гнушается им, — один только я возрадуюсь: ведь пьяница — мой, а трезвый — Божий». И приговаривает сатана бесу ему подчинённому: «Иди, приучи христианина к пьянству и всяким делам моего хотения». Ангелы же Божия поведают с превеликой болью и печалью о том Святым Отцам. 

Из рукописного «Сборника»  XVII  века¹⁷: «Братия! Пьянство ненавистно Богу. Господь говорит через Своего Апостола: «Пияницы Царствия Божия не наследуют». Не запрещено вовсе пить, святые Отцы не запрещают есть и пить в миру и в подобающее время, но они отвергают объедение и пьянство. Если бы неразумный человек, упившись, не грешил, то сему и мертвец бы мог подивиться. Ибо о пьющем без меры сказано в Писании: «Кому горе? кому молва? кому судове? кому горести и свары? кому сини очи? Не пребывающим ли в вине, и не надзирающим ли, где пирове бывают?» (Притч. 23; 29, 30). Пьяница уподобляется свинье: как свинья, где бы не проходила, везде тыкается носом, так и пьяница, приходя на пир, везде умом претыкается. Что ты делаешь, человече, живешь бесчинно и порочно? Ведь христианину должно вместе с тем как он окончил вкушать пищу, оканчивать и вкушение вина, а ты же целыми днями за вином и потом не способен ни к какому занятию, ни телесному, ни духовному, — все продашь за вино, и душу, и тело...

Достойно удивления: вкушать пищу в известный час, а потом целый день провести в винопитии! Ведь и бессловесное животные так не делает, хотя оно и Бога не ведает, и будущего Суда не ждет.

Пьянство бывает двух видов: при первом хвалятся, говоря: «Это де еще не пьяница, если, напьется и ляжет спать, а тот де пьяница, кто подерется, по бранится и поругается». Неправда эта. Смирный человек, напиваясь, грешит, хотя бы и спать он ложится, только недоумеваю: чему он ровня? Назвать его скотом? ─ Но он хуже скота. Прозвать его зверем? ─ Но он и зверя похуже и неразумнее. Смирный пьяница валяться будет, как болван и мертвец, и часто смердит хуже мертвеца...Замолчи ты, который сказал: «Хоть я и напьюсь, но зла не сделаю». Взгляни, сколько ты делаешь зла, пропивая праздник! Такой смирный пьяница любит жизнь роскошную, как оные Евангельские богачи, и за это будет вместе с ними в вечном пламени геенны искать прохлады языку своему, и не сможет найти, если смерть застанет его в подобном положении. Драчливый же пьяница не только сам себе навредит, но и другому. Он поносит и укоряет человека благочестивого и боголюбивого.

Посему проводите, братии, праздник так, как подобает сие исполнять в новой благодати, — не с изобильной трапезой и питьем, вкуснейшей трапезой ведь Богу не угодите. Он сам сказал: «...еда (разве) ям мяса юнча или кровь козлов пию? Пожри Богови жертву хвалы и воздаждъ Вышнему молитвы твоя» (Пс. 49; 13,14).

Угости убогих, но, Бога ради, не давай им пить допьяна, чтобы самому не лишиться у Бога награды за любовь странноприимства; ведь Бог сказал: «милости хощу, а не жертвы». Итак, вместо пития будем брать учения и наставления святоотеческие, вот и будет наш праздник во славу Богу и святым на радость, и душе нашей во спасение. Тогда и тело наше будет здраво, и Ангел-хранитель неотступно будет при нас, и бес будут прогнан»

Таким образом, можно утверждать, что изначально православный русский человек не был привязан к порокам, и в церковной литературе показывалось насколько пьянство отвратительно, его пагубность. Примечательным является то, что церковная литература еще с середины XVI в. ставила вопрос о необходимости запрещения светской властью хмельного питья. «Смилуйся, Господи, — взывает инок Еразм, - и вразуми нашего царя уничтожить эти (корчм) и не только это, но и любое хмельное питье …¹⁸ . Литература не просто взывает, а велит: «От хмельного питья, Господа ради, откажитесь» («Домострой»), «бегайте пьянства» («Слово св. отов), «не упивайтесь вином» («На рождество «не пий вина» («Поучение св. Стефана») и т.д.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Поведенное исследование позволяет сделать вывод: русская литература, начиная практически с первых веков ее существования, в целом осуждала пьянство и людей пьющих.

Симеон Полоцкий ((до пострига в монахи - Петровский-Ситнианович, Самуил Емельянович, 1629 – 1680), поэт 2-ой половины XII века в стихотворение «Пьянство» пишет : «Тако пиянство ум наш помрачает, всяк убо того верный да гонзает» (Так пьянство ум нам помрачает, пусть же всяк верный его избегает).¹⁹

Облечение пьянства началось еще в текстах Священного Писания и в поучениях авторов из Византии. В XI веке уже можно было отметить, что выдержки из поучения священнослужителей и сочинений древнегреческих авторов по теме пьянства составляли особые разделы в сборниках, которые предназначались для домашнего чтения и использовались в назидательных целях» ²⁰

Исследуя, анализируя древнерусские произведения, мы лучше понимаем истоки многих проблем, актуальных и по сей день, видим первопричину, что возможно поможет понять и в поменять текущее состояние дел. Хотя многие утверждают, что русский человек не в силу отказаться от так называемого «зеленого змея».

Употребление вина в большом количестве отнюдь не было национальной особенностью изначально, что подтверждается при анализе древнерусской литературы.

Многие историки считают, что в Дохристианской Руси пьянства как такого не было. В последствие вино использовалось в основном для определённых христианских обрядов, например, для причастного таинства, его привозили из Восточно-Римской империи (Византии). Хмельными напитками можно было назвать лишь сбродивший мёд, пиво, сурицу, квас и брагу (сурица – это был настой целебных трав на воде с добавлением мёда). Это были напитки с небольшим процентом алкоголя, примерно, 2-3 градуса.

«Руси есть веселие питии не можем, без того быти...» Эти слова великого князя киевского Владимира Красное Солнышко вырваны из контекста и со временем превратились в «пи, пю и бу пи»,( «пил, пью и буду пить»)²¹

Стоит заметить, что  Христианская церковь и в целом литература Древней Руси не высказывала полный запрет на употребление вина, но любыми способами обличала пьянство. «Бойся не вина, а упийства» — такие слова можно найти в древнерусском сборнике мудрых изречений «Пчела». В «Изборнике» 1076 года было написано так: «Мед в веселие дан бысть Богом, а не на пиянство сотворено быти». «Когда вы упиваетесь, - говорил в конце XII века белгородский епископ Григорий,— тогда вас захватывает блуд и вы скачете, кричите, поете, завидуете, пьете чуть свет, злопамятствуете, гневаетесь… О смерти не помнити, обвиняети и порицаети, божитесь и укоряете, доносите...»

В те времена обличители пьянства произносили неустанно проповеди о пользе трезвого образа жизни. Пьянство высмеивали нещадно множеством народных пословиц и поговорок. Некоторые даже можно назвать целым рассказом о последствии воздействия алкоголя на человека²²: « Первую чашу пить — здраву быть, вторую пить — ум повеселить, утроить — ум устроить, четверту пити — неискусну быти, пятую пить — пьянуму быть, чара шестая — мысль будет другая, седьмую пити — безумному быть, к осьмой приплети — рук не отвести, за девятую приняться — с места не подняться»

 Древнерусские поучения направление против пьянства – сатирические произведения «Служба кабаку» и «Повесть о бражнике», песня «Непослушливый молодец» и «Повесть о горе-злосчастии»... В XV веке особая известность была на Руси у «Слова о высокоумном хмеле и о худоумных пьяницах».

 Многие поучения актуальны и сейчас: «Тако глаголит хмель к всякому человеку, и к священничьскому чину, и ко князем, и   к   боярам,   и   к  слугам,   и   к   купцам, и к богатым, и ко убогим, и к женам, старым и младым: «Не осваивайте меня», «Аз семь силен более всех плодов земных, от корени есмь сильна, от племени велика и многородного. Мати моя сотворена Богом. А имею у себя ноги тонкие, а утробу необъядчивую, руки мои держат всю землю, а главу имею у себя высокоумну, а умом есмь неровен, а языком многоглаголив, а очами бессрамен.», «Аще кто сдружится со мною, имеет меня осваивати, первее доспею его блудника и к Богу не молебника. Накладывать буду ему печаль на сердце; вставшему ему с похмелия, голава болеть буде, очи света не взвидят, а ум его не идет ни на что доброе…и потом повергну его в большую погибель...

Распространение на Руси питейных заведений имело трагичные последствия. «У великорусского народа,— как пишет Прыжов,— постепенно стало складываться новое правило жизни, когда не пить — так и на свете не жить.»

Если в 1552 году в России был единственный кабак, то в XIX веке их было уже 87 388. Спаивание народа было в какой-то степени для властей делом государственной важности.

На примерах произведений древнерусской литературы можно увидеть, что пьянство не является исконно русской традицией, и авторы таких произведений пишут о том, насколько пагубные последствия имеет пьянство, которое ведет к деградации личности, к ненормальному образу жизни, к лишению основных жизненных ценностей: семьи, детей, материального благополучия, уважения окружающих людей и, самое главное, здоровья.

Сейчас проблема все еще актуальна, миф о пьянстве как о исконно русской традиции определённым образом программирует молодёжь на соответствующий образ жизни. Именно поэтому нужно изучать и анализировать культурное наследие древнерусской литературы, касающееся данной проблемы. Ценность таких письменных источников еще не до конца осознана, и, стоит надеяться, будет более востребована в последствие.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Слово о Хмеле Кирилла, Философа словенского // Изборник: Повести Древней Руси. М., 1987. С. 248-249.

Адрианова-Перетц В. П. «Праздник кабацких ярыжек»: Пародия-сатира второй половины XVII века // Труды Отдела древнерусской литературы. Л.: Академия наук СССР, 1934. Т. I. С. 171-247.

Прыжов И.Г. История кабаков в России в связи с историей русского народа. М.: Наследие, 2009.

Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. М., 1966.

Травер П.В. История и образ кабака и трактира в русской культуре. Ч. 1. Об истории кабака на Руси и трактира в России; История и образ кабака и трактира в русской культуре. Ч. 2. О русском пьянстве: предрассудки, грустная действительность или глубокая традиция.

Курукин И.В., Никулина Е. А. Государево кабацкое дело: Очерки питейной политики и традиций России. М., 2005. 388 с.

Слово о Хмеле Кирилла, Философа словенского // Изборник: Повести Древней Руси. М., 1987. С. 248-249.

Там же.

Слово о Хмеле Кирилла, Философа словенского // Изборник: Повести Древней Руси. М., 1987. С. 248-249.

Там же.

Там же.

Адрианова-Перетц В. П. «Праздник кабацких ярыжек»: Пародия-сатира второй половины XVII века // Труды Отдела древнерусской литературы. Л.: Академия наук СССР, 1934. Т. I. С. 171-247.

Адрианова-Перетц В. П. «Праздник кабацких ярыжек»: Пародия-сатира второй половины XVII века // Труды Отдела древнерусской литературы. Л.: Академия наук СССР, 1934. Т. I. С. 171-247.

Бобров А. Г., Сапожникова О. С. Служба кабаку // Словарь книжников и книжности Древней Руси.  СПб.: Дмитрий Буланин, 1998.  Вып. 3. Ч. 3. С. 478.

Бобров А. Г., Сапожникова О. С. Служба кабаку // Словарь книжников и книжности Древней Руси.  СПб.: Дмитрий Буланин, 1998.  Вып. 3. Ч. 3. С. 478.

Скурат К.Е., проф. Обличение пороков в русской церковной литературе XI-XVII веков URL: http://www.odinblago.ru/oblichenie (дата обращения 9.05.2019)

Там же

Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI века. (Выпуск 6). М.: Худож. лит., 1984. 768 с.

Симеон Полоцкий. Избр. соч. / Подг текста, статья и комм. И. П. Еремина. — М., Л., 1953.

Волкова Т.Ф. /Феномен пьянства в древнерусской литературе и Северорусской старообрядческой письменности// Статья в сборнике трудов конференции, 2018, С. 179-186

Морозов А. Журнал «Твоё здоровье» Издательство: Знание 5/89 

В Русские пословицы и поговорки / Под ред. В.П. Аникина. М., 1988.