Повседневная придворная жизнь в контексте средневековой культуры

План

Введение

Глава 1. Понятие придворной жизни и ее характеристики

§1. Двор как центр политической и культурной жизни

§2. Особенности двора

Глава 2. Замок и его окрестности

Глава 3. Организация придворной жизни

§1. Придворный костюм

§2. Празднование в структуре повседневной жизни

§3. Культурная элита в придворной жизни

Глава 4. Куртуазная любовь

Заключение

Ссылки

Введение

Привычки, обычаи и обычаи каждого времени материально воплощаются в мебели, посуде и одежде. Когда раскопки открыли нам Помпеи и Гекулануш, когда в богатых захоронениях были найдены предметы быта исчезнувших цивилизаций Египта, Азии и Греции, мы постепенно начали узнавать о древности.

Слишком мало документов сохранилось с этой эпохи, и даже самые тонкие исследователи до сих пор не смогли проникнуть в жизнь древних народов и полностью постичь ее материальные и духовные аспекты.

С эпохой Средневековья все по-другому: по многочисленным документам мы знаем обычаи и обычаи людей Средневековья, которые в значительной степени сохранились в нашей стране. Средневековая архитектура и живопись все еще существуют, а литература, оставленная поэтами, романистами и летописцами того времени, огромна.

Наверное, для того, чтобы рассказать об обычаях и нравах человека Средневековья и особенностях их формирования, необходимо сначала обратиться к окружавшему его материальному миру, в котором протекала жизнь. Ведь известно, что об уровне цивилизации человека можно судить по тому, насколько совершенны изготовленные им предметы быта, в которых, несомненно, воплощены его моральные и нравственные качества.

Материальные и духовные аспекты человеческой жизни тесно взаимосвязаны. Таким образом, рассмотрев процесс совершенствования материального мира, можно также изучить процесс формирования нравственных качеств, этнических убеждений, а также моральных норм и правил.

Глава 1. Понятие придворной жизни и ее характеристики

§ 1. Двор как центр политической и культурной жизни

"Французский двор в шестнадцатом веке занимает исключительное положение в Европе. Она заняла свое особое место в политической культуре и жизни французского общества со времен правления Франциска I, который приложил много усилий для формирования определенного "образа" власти. За время его правления и в определенной степени благодаря личным качествам этого государя, к середине века двор превращается в политический и культурный центр государства, место притяжения всех без исключения творческих сил страны, талантов и амбициозных людей. Расширение придворного штата, характер этикета, возникновение определенного образа жизни, в центре которого находилась королевская семья, - все это способствовало формированию определенных политических идей, так или иначе демонстрирующих растущее значение авторитарной власти государя. Короля "разыграло" его окружение. Внутренний двор, казалось, обрамлял центральную фигуру. Отношение к монарху, новое понимание его статуса также было спроецировано на видение обществом роли королевского двора, которое отражало личность монарха".

Менее блестящий двор Генриха II привлекал меньше внимания в общественном сознании, хотя его традиции, структура и порядок во многом определяли не только функционирование этого учреждения, но и политическую ситуацию в царствование его сыновей. Но какими бы ни были политические столкновения, военные неудачи и усиление борьбы между группами знати в середине века, они не вызвали никаких проявлений оппозиционной критики ни со стороны самого двора, ни со стороны его главы. Личность Генриха II не была ни осуждена, ни осмеяна, несмотря на то, что именно этот король проявлял религиозную нетерпимость, вел неудачные войны, заключал еще более неудачные мирные соглашения и, конечно же, имел фаворитов.

Двор для Франции этой эпохи представлял собой общепризнанную политическую и власть, а также культурный центр страны, место присутствия всех официальных лиц и более или менее влиятельных лиц. Принадлежность к двору является показателем статуса каждого человека. Критика двора была естественно и органично связана с разрушением образа власти, сложившегося во времена Франциска I, и отречением от главы этой общины, короля, и, таким образом, могла сопровождаться косвенной или прямой критикой монарха, который в политической идеологии той эпохи был как бы олицетворением идеи государственной власти. Но не всегда оценки политической роли и морального состояния двора совпадали с оценками деятельности самого короля.

"На дворе была понята не только как совокупность членов королевской семьи и придворных чинов (число которых уже регулируется), но, прежде всего, как совокупность всех лиц, участвующих в верховной власти; в "двор" в Писаниях оппозиции в дополнение работников суда также входили советники, офицеры короны (Гран офицеров-де-ла кор-Ронне - констебль, Маршал, канцлер и т. д.), а также различные должностные лица. Двор действительно рассматривался не только как окружение короля в обычной повседневной жизни, но и как общественно-политический институт, определяющий политику и жизнь Франции".

замок придворного двора

§ 2. Особенности двора

Его естественные противники, протестанты, были первыми, кто обратился к теме суда. В первой брошюре, вызвавшей громкий скандал и получившей большую популярность, "Тигр" Ф. Османа, эта тема была поднята и были намечены три основные линии критики суда. Прежде всего, двор-это центр морального разложения общества, царство разврата. Кроме того, Суд-это институт, который предоставляет широкие возможности для узурпации политической власти с помощью интриг. Наконец, двор вводит правителя в заблуждение дурными примерами и влиянием фаворитов.

"Протестанты, при всей их жесткой морали, редко затрагивают тему морального разложения суда. Исключением был Тигр ,в котором, среди других нападений, упоминались отношения кардинала Лотарингии с женой его брата, Анной ди, Эсте. Это оскорбление затронуло как двор (кардинал и герцог занимали видные посты), так и королевскую семью (Анна была внучкой короля Людовика XII и двоюродной сестрой Генриха II)".

Однако главными обвинениями протестантской оппозиции в адрес суда были засилье итальянцев и фаворитизм. Виновницей и того, и другого обычно была Екатерина Медичи. При дворе последнего Валуа действительно было много итальянцев, и было много фаворитов, но обе особенности французского двора были обусловлены предыдущим царствованием. Итальянская политика Генриха II, его стремление закрепиться в различных княжествах Италии и претензии на наследие Медичи (Флоренция) привели к постоянному пребыванию при французском дворе огромного количества итальянцев, причем не всегда флорентийцев: за это время здесь обосновалась большая группа неаполитанцев, появились выходцы из Генци и, наконец, Милана. Итальянцы долгое время состояли на французской службе и даже становились маршалами Франции во время итальянских войн (миланец Тривульцио, флорентиец Строцци). При Генрихе II вопрос о доминировании итальянцев не поднимался.

Фаворитизм стал еще более распространенным в первой половине семнадцатого века. Именно царствование Генриха II дало примеры абсолютно бездарного военного фаворита Монмаренси, ставшего констеблем, и полного господства Дианы де Пуатье. Тем не менее оппозиция заклеймила эти особенности французского двора исключительно во второй половине века и проигнорировала тот факт, что они были скорее наследием предыдущих царствований, чем политическим нововведением.

Протестантского короля остается вне критической зоны, и в 60-х годах он был изображен в качестве потенциальной жертвы такого среды; избранное (Гиза) и итальянцы имеют конкретную задачу-они "хотят кормить и воспитывать его величество в ненависти к своим верноподданным и обретают способность делать все, что они хотят, а также создать совет при царском для того, чтобы создать открытые тирании под его покровом". В таких задачах становится важной личность короля, с которой связана моральная испорченность двора. Это обвинение протестантской журналистики было наиболее резко выражено в брошюре "Речь в форме диалога", в которой прямо говорится, что" двор французского короля просто отвратителен из-за его разврата", и похож на персонажа самого Карла IX, в котором" Нерон и Иеровоам"были объединены в одном лице. В результате нравов двора "наши принцы воспитываются так, чтобы осмеливаться говорить то, что император Кампула сказал о римском народе".

Осман в своем отчаянном призыве к жестокости и несправедливости - памфлете О французском буйстве (1573) - начал рассказывать о нравах "летучей эскадрильи", фрейлин Екатерины Медичи. Осман создает довольно красочный образ внутреннего двора, выдвигая тезис о том, что это место, где сосредоточены "враги общественного блага".

По описанию Отмана, двор исключительно занят развлечениями, полон мирского тщеславия," при французском дворе бывают балы, маскарады и всевозможные другие проявления тщеславия, от которых король получает исключительное удовольствие". Все это, по мнению автора, также порождает предельную свободу морали, поскольку "между мужчинами и фрейлинами королевы-матери допускается такая близость и так велика распущенность в развлечениях и развлечениях, что другие народы не могут себе такого представить". Двор-это не место для приличных людей, и особенно для молодых девушек. По его мнению, "все порядочные люди убеждены, что молодым девушкам неправильно находиться при дворе, если они хотят сохранить скромность". Таким образом, двор-это легкомысленное место, и недостоин достойных людей, так как глупость и тщеславие двора не подобают им". Помимо свободы морали, его также обвиняют в "множестве ложных слухов и распространении клеветы", которые нашли "благодатную почву при дворе". В преобразовании двора среди протестантов виноваты, конечно, гизы, которые, "прибыв ко двору, принесли с собой яд бедствия и беспорядка".

Обвинения в моральном разложении органично связаны с событиями Варфоломеевской ночи-разврат также порождает жестокость: для автора не вызывает сомнений, что "такая безграничная жестокость, стоившая столько христианской крови, является результатом отвратительной жизни придворных". События Варфоломеевской ночи (участие в уничтожении гугенотов лично Карлом IX) вынудили протестантских идеологов доказать тезис о соответствии короля (в данном случае Карла IX) своему Двору. Настоящим антигероем является Екатерина Медичи и ее итальянское окружение, которое в значительной степени представляло характер и нравы двора. Они являются "советниками и приспешниками королевы-матери, иностранцами, которые прикрываются службой государю", и "несут ответственность за все, что происходит в стране". Двор королевы-матери (и она сама) становится злым гением Франции: "королева-мать замешана во всем, согласно рекомендациям своих сверстников и чиновников, она усугубляет бедствия и уничтожает большую часть французской знати".

В будущем протестантские публицисты будут связывать полный распад существующих норм общественной жизни с присутствием иностранцев при дворе, хотя мы будем говорить о дворе Генриха III. Он характеризуется таким образом, что эта община недостойна любого христианина, так же как немыслимо, чтобы верующий оставался там: "мы видим прекрасные результаты этой политики в виде предательства, подлости, трусости, злодейства, к которым теперь добавились некромантия и даже содомия".

По мнению протестантской оппозиции, своим негативным внешним видом двор обязан главным образом проискам иностранцев, этот фактор определил и развращение нравов, и предательство королевских советников, и отказ от традиционных рыцарских добродетелей (доблесть, благородство и т.д.). Последний штрих, который протестантская оппозиция добавила к портрету двора, - это роковое влияние идей Макиавелли на его мораль.

Но, как вы знаете, духовная жизнь тесно переплетена с материальной сферой. Поэтому необходимо учитывать ситуацию, в которой протекала жизнь придворных, поскольку нравы, привычки и обычаи людей материально воплощены в мебели, утвари и одежде.

Глава 2. Замок и его окрестности

Замок представляет собой укрепленное жилище феодалов, характерный признак Средневековья. В центре пространства, окруженного рвом и валом с частоколом, стояло единственное долговременное сооружение-донжон, представлявший собой сначала деревянную, затем каменную круглую или квадратную башню, двух - или трехэтажную. Помимо того, что донжон был ключевым оборонительным сооружением, он также использовался как жилье: на каждом этаже было один или два зала, плохо отапливаемых и плохо освещенных. Остальные здания выглядели как ферма или деревня, где люди селились, как могли. Все эти постройки-склады для снаряжения и фуража, конюшня с кузницей, банкетным залом и кухней, а также жилые постройки для гарнизона, расположенные вдоль стен, - в случае серьезной опасности были просто разрушены, и все обитатели "замка" укрылись в донжоне, где был шанс выдержать длительную осаду. Только в XII веке. замок теряет характерные черты укрепленного лагеря, обрастает более надежными каменными стенами и превращается в постоянное пристанище своих хозяев, которые уже привыкли к комфорту и постарались создать для себя все удобства повседневной жизни.

В тринадцатом веке, после начала крестовых походов, дворяне переняли с Востока привычку к роскоши, а следовательно, и к экзотическим тканям, предметам и мебели, что должно было радикально изменить интерьер замков. Реформа Клюни в середине десятого века и цистерцианское движение одиннадцатого и двенадцатого веков. способствовал обогащению церкви. Прелаты теперь подают пример изысканной роскоши. Очевидно, лорды не могли договориться, что рядом с гордым множество аббатов и епископов, их жизнь выглядит так грубо, как в X и XI вв., когда собственность владельца замка состояло из доспехов, оружия и коня, оловянные блюда, несколько драгоценностей, слитков драгоценных металлов, и весь этот" капитал " рыцарь предпочитал всегда носить с собой.

Достаточно высокий уровень цивилизации необходим людям, чтобы начать строить свои собственные дома, где в конечном итоге будут сосредоточены необходимые вещи и предметы снабжения и где будут храниться их богатства. Владелец замка должен был быть уверен не только в безопасности своего дома, но и в надежности людей, его охраняющих. Ему также нужны были гарантии безопасности извне: его соседи должны были уважать его или бояться его. У тех, кто не поднялся до этого уровня, нет дома, но есть логово.

Уже в двенадцатом веке многие замки были роскошно меблированы, и их владельцы могли похвастаться обоями, коврами, резными деревянными панелями, драгоценностями и богатствами, тем более значительными, что их постоянно собирали.

Комнаты замка были просторными, и он мало походил на современные жилища. Часто в коробке здания делались только большие залы и несколько секретных проходов. Это несовершенство планировки было частично устранено тем, что залы были отгорожены коврами, прикрепленными к дверным и оконным рамам. Иногда драпировки создавали что - то вроде альковов: если в них использовались навесы, то в залах были скатерти (скатерти- комнаты, огороженные коврами) и эсперантиры (эсперантиры - закрытые кровати- с балдахином, спинкой и занавесками. В общем, эти термины позже относились к набору предметов для сна), или палаткам. При необходимости все эти ограждения можно было бы убрать, например, во время больших приемов, торжеств или летом. Так было до эпохи Возрождения.

Другим типом жилища рыцаря были поместья (manoir - небольшие укрепленные усадебные дома без донжона, мощные оборонительные стены и башни. Обычно у них было два зала. На первом этаже был холл с низким потолком, рядом с кухней и подвалом; на втором этаже был еще один холл и гардеробная рядом с ним.

В основном помещения замка сохранили типичную планировку, которая в разных замках отличалась только площадью залов и количеством комнат. В комнате для общих собраний была спальня, выделенная в отдельную комнату. Мебель зала состояла из скамеек с низкими спинками, подлокотниками и подушками, легких подвижных стульев, ковров или тростниковых циновок, занавесок на окнах и дверях, большого стола, прикрепленного к полу, комодов (комоды - мебель в виде книжного шкафа, с полками, расположенными ступенями, спинкой и часто с балдахином; предназначалась для хранения посуды из драгоценных металлов, которые служат в основном для украшения интерьера. Количество" ступеней " гардеробной зависело от благородства ее владельца. Дрессуар обычно располагался у стены), подставки ( шкаф для винных сосудов, со спинкой и полкой, покрытой скатертью, предназначенный для наливания вина на пробу), складные стулья и кресло владельца. Вечером зал освещался свечами в железных подсвечниках, установленных по обе стороны железных или деревянных перекладин. Это освещение усиливалось отблесками огня, горевшего в камине. В спальне стояли кровать с балдахином и кресло, а также множество подушек и сундуков, служивших скамейками. Стены были увешаны фламандскими гобеленами или расписными полотнами, а на полу лежали "сарацинские" (ворсовые) ковры, изготовленные французскими мастерами, в частности парижскими.

В гардеробной стояли ряды сундуков с нижним бельем, летней и зимней одеждой и доспехами владельца. Эта комната была довольно просторной, так как здесь работали мастера и мастерицы по пошиву одежды. Некоторые ткани в то время можно было приобрести только на ярмарках, время от времени проводимых в городах, поэтому необходимо было заранее покупать меховые, суконные и шелковые ткани на весь сезон. Кроме того, большинство лордов взяли на себя заботу о том, чтобы обеспечить своих домочадцев одеждой, и поэтому шили в замке одни. В гардеробной они также хранили восточные специи, которые тогда были чрезвычайно дорогими.

Одинаковая планировка в большом и малом замках объясняется тем фактом, что они должны были оказывать одинаковые услуги, потому что феодальная система делала каждого вассала короны маленьким сувереном. У каждого был свой собственный двор, свои аудиенции, свои архивы, свой собственный двор, свои собственные солдаты, сенешаль, управляющий, охотник, конюх и т. Д.

К концу тринадцатого века нравы стали более утонченными. Ярким примером этого является замок Куси (Северная Франция. Построен в 1225-1240 годах, восстановлен Виоле-ле-Дюком). Донжон перестает быть постоянным жилищем, хотя и остается самой высокой башней в системе укреплений. В замках вокруг центрального двора появились настоящие дома, среди которых выделяется дворец сеньора. Частные апартаменты отделялись от комнат, предназначенных для аудиенций, и залов, где размещались воины. Именно изменение феодальных нравов привело к модификации и частичной перестройке замков в 12 и 13 веках. Лорды больше не хотели жить со своими слугами. Спальни были отделены от апартаментов, где проходили приемы, и в каждой спальне была гардеробная с отдельным входом. Часто к ним присоединялись кабинеты или отдельные комнаты, как, например, в замках Куси, Пьерфонд, Крей, Лаон. Кабинеты были обставлены мебелью из ценных пород дерева, а стены отделаны деревянными панелями. Прялки, ткацкие станки и рамки для вышивания также хранились в кабинете, в то время как женские покои были отделены от комнат владельца замка, часто размещая их в отдельном жилом здании. Были также гостевые комнаты, чаще всего расположенные у наружных стен, с отдельными лестницами и входами, ведущими к ним.

К началу тринадцатого века на манерах знати уже сказывалась романтическая и вынужденная галантность, которая будет особенно почитаться в четырнадцатом веке. От благоговения и уважения к женщинам они перешли к проявлению слепой преданности; это настоящий культ, размах и чрезмерность которого дают представление романы той эпохи. В повседневной жизни это отражается в непомерной роскоши одежды, украшений, оружия и мебели. Постепенно искренность в желании понравиться женщинам перерождается в тщеславие; страсть начинает цениться за роскошь, демонстрируемую на турнирах, пирах, пирах и в быту.

Мебель была ценна не только своей обработкой и материалами, но и тканями, которые ее покрывали, и она была чрезвычайно разнообразна по форме. Дома были просто заполнены предметами, которые считались необходимыми в этом утонченном обществе. Когда мы говорим о простоте нравов наших предков, нам не следует искать эту черту в период от правления Людовика Святого (1226-1270) до Карла VI (1380-1422). Необходимо вернуться на столетия назад или не заходить дальше конца шестнадцатого века, когда часть дворянства, проникнутая идеями войны, погрузилась в гражданскую войну, не имела ни досуга, чтобы предаваться роскоши, ни средств для ее приобретения. В конце двенадцатого века большинство дворян отправилось на Восток, где они приобрели вкус к роскошной одежде и драгоценной мебели. И по мере того, как ремесленники в царствование Людовика IX становились все более искусными, а их становилось все больше и больше, замки наполнялись роскошными коврами, резной инкрустацией, расписной и позолоченной мебелью. Тяжелые сундуки, романские стулья и кровати уступили место более удобным и элегантным. Но на этом они не остановились: теперь необходимо было, чтобы комнаты лучше отапливались и надежнее запирались. Они начали закрывать окна шторами, покрывать стены резными деревянными панелями и коврами. В XIII веке. В просторных помещениях замка небольшие комнаты были обнесены деревянными стенами или драпировками - казанами, где ставились кровати.

Перед скамейками и стульями были сделаны ступеньки, а скамеечки для ног расставлены так, чтобы не касаться холодного каменного пола. На полу были расстелены шерстяные ковры, меха или циновки (иногда надушенные), разбросаны цветы и ароматные ветви.

В замках постоянно увеличивалось количество скамеек, кресел и стульев: некоторые были массивными, богато украшенными, снабженными навесами, стоящими на одном месте; другие были переносными, отличающимися разнообразием размеров и форм. Также сохранился старый обычай сидеть на полу, и с учетом этого в комнатах было приготовлено много подушек, мехов и ковров. В Истории Сент-Луиса Жуанвилля мы читаем: "Он (король) расстелил ковер, чтобы мы сели вокруг него".

Обычные предметы домашнего обихода соседствовали с изысканной мебелью. Перекладины, используемые для развешивания белья или одежды, часто встречаются в текстах романов и хроник. В Романе о рыцаре Телеша, написанном в двенадцатом веке, говорится [37. p9]: "И когда рыцарь Телеша (Ланселот) прибыл туда, он поднялся по ступенькам в башню и нашел слева прекрасную белую комнату; и когда он вошел в нее, он нашел самую красивую кровать в мире, которая там была. Он закрыл окна, которые были открыты, чтобы проветрить комнату, и начал снимать свои доспехи. Но тут же вошли двое слуг и раздели его. И когда он увидел мантию, висящую на перекладине, он взял ее, надел и покрыл голову, чтобы они не узнали его".

Архитектура середины 12 века проста: ряд соединенных прогонов опирается на мощные колонны, а на балки укладываются бревна, которые служат опорой для потолка из бруса. Камин круглый, с раскрашенной вытяжкой. Аналогичный камин сохранился в зале детской хоровой капеллы недалеко от кафедрального собора в Пьед-ан-Веле. Рядом с камином находится статуя, изображающая святого покровителя владельца комнаты; под ней к стене прикреплен железный подсвечник. Шторы крепятся на подвижных железных кронштейнах, чтобы вы могли закрывать окна в течение дня. Кровать прикрыта двумя занавесками, которые держатся на железных стержнях, прикрепленных к стене кронштейнами, а к потолку-веревками. Ночью у моих ног горела лампа. Мебель состоит из скамеек (escaheaux), складных и простых деревянных стульев, шкафов и скамеек (панелей), которые также служат сундуками. Стены украшены простыми двух-или трехцветными фресками, в которых преобладают желтый и коричнево-красный цвета. Более богатые ткани украшены вышивкой или аппликацией, пол выложен мелкой поливной плиткой.

В замках середины 13 века размеры окон в комнатах значительно увеличились: оконные шторы прикреплены к прутьям веревками, которые используются для перемещения их панелей; окна-со ставнями; потолок имитирует балочное покрытие, выполнен тщательно и элегантно, украшен резьбой и орнаментами. Обычные скамейки покрыты подушками и задвинуты в оконные проемы. Камин более просторный, вытяжной шкаф украшен скульптурой. Кровать находится за низкой перегородкой, напоминающей стационарную ширму; над кроватью подвешен к потолку балдахин с занавесками с трех сторон, которые обычно поднимаются и завязываются в течение дня. Сбоку от кровати стоит массивное кресло (ehaire), почетное место с двумя ступеньками, покрытыми прорезями. Вся мебель состоит из: скамеек со спинками или скамеек-сундуков, небольших скамеек и складных стульев; шкафа, стоящего между окнами, украшенного железными скобами, резьбой и картинами; на полу и сиденьях - подушки и ковры.

В комнатах замков начала 14 века можно было увидеть гораздо больше мебели, и она стала намного роскошнее и комфортнее, чем в предыдущие периоды. В углу у окна, на некотором расстоянии от стен, обычно стояла кровать, накрытая широкими занавесками. Декор также был дополнен роскошным гардеробом-гардеробной, с фронтальной дорогой посудой. Вытяжка дымохода украшена большим гербовым щитом с двумя держателями щитов. Балки и балки на потолке украшены искусной резьбой.

Стены комнаты начала XV века облицованы деревянными резными панелями, даже кровать покрыта тканью, покрытой искусной резьбой. Окна широкие, а потолочные балки расположены так, что образуют ряд кесаги. Пол устлан коврами. Мебель становится все более и более элегантной.

Главный-большой зал замка никогда не казался слишком просторным, хотя планы замков, построенных после XII века, показывают, что залам отводилось больше места, чем другим помещениям. Это связано с тем, что жизнь владельца замка и его воинов, если они не были в походе или на охоте, проходила в главном зале. Там сеньор вершил суд, собирал своих вассалов и устраивал пиры и пиры.

Величие дворцовых залов и залов в замках неудивительно, если вспомнить, сколько там должно было поместиться людей. Вильгельм I Завоеватель (1066-1987) созывает весь двор по возвращении в Англию.

Король Вильгельм Рыжий Англии (1087-1100) был зал, построенный рядом с Вестминстерским аббатством, где норманнские короли часто жил; этот зал был одним из самых роскошных в мире, как сообщает летопись свидетельствует: "когда она была готова, (Уильям) и хулить (зале) так жестоко, что люди спросили, почему он обвинил работу, если он не нашел в комнате слишком большая. "Клянусь Богом! король ответил. - Он (зал) ни на что не годен: он слишком велик для комнаты и слишком мал для зала...".

Вильгельм планировал устроить пир в новом зале, но помещение еще не было перенесено под крышу. "И послушайте, что он сказал: он приказал собрать все шелка в Лондоне и покрыть ими зал; и пока длился фестиваль, зал был покрыт шелковыми тканями".

В двенадцатом веке. случалось и так, что трудно было найти помещение для многолюдных собраний; именно тогда стали предоставлять огромные залы для строительства замков и резиденций сеньоров. Когда Людовик IX прибыл в Пуатье незадолго до восстания графа де ла Марсия, он созвал большое собрание знати в Сомюре. Джоинвилл, очевидец, оставил подробное описание собравшейся там большой компании. Фестиваль проходил в замках Сомюрского крытого рынка " ... и говорили, что великий король Англии Генрих (1154-1189) построил его для больших торжеств. И рынок был построен на манер монастыря белых монахов, но я не думаю, что он был слишком велик для них". Король и королева Бланка Кастильского сидели в одной из галерей с двенадцатью епископами и архиепископами, окруженные большим количеством рыцарей и оруженосцев. В противоположной галерее находились кухни, зернохранилища, склады для бутылок и кладовые. Два других крыла и внутренний двор были заполнены посетителями; "и говорят, что там было добрых три тысячи рыцарей".

Глава 3. Организация придворной жизни

§1. Придворный костюм

Мода никогда не была такой экстравагантной, как в период между кончиной Карла V и его внука, Карла VII. Постоянно меняясь, мода сохранила одну неизменную особенность: отсутствие"золотой середины". "Одно излишество сменилось другим, от слишком облегающих, как бы прилипающих к телу нарядов перешло к широким и волочащимся по полу, а мужской костюм ничуть не уступал женскому в причудливости".

Поверх рубашки и "простой рубашки" женщины носили "котарди", которое иногда называли "платьем хорошей осанки". В первой половине 15 века квадратный вырез Котарди постоянно расширялся, и поэтому для прикрытия груди требовался платок. Талия затягивалась все больше и больше, а юбка удлинялась, образуя шлейф, который перекидывали через руку при ходьбе. Рукава длиной до локтя были очень узкими, а под ними они чрезмерно расширялись или заканчивались длинной полоской ткани, которая иногда тянулась по земле. Волосы были убраны со лба, заплетены и закручены над ушами, а затем покрыты сеткой, передняя часть которой образовывала полукруглый валик. В течение некоторого времени высокая шапочка астролога была в моде, с вуалью, спадающей с острого конца, опускаясь ниже талии.

Мужские пурпурные брюки также были очень плотно облегающими. Сверху была надета кофточка. Он также назывался "шлем для верховой езды", доходил до середины бедра, очень туго завязывался на талии и расширялся книзу. Плечи были подбиты, чтобы торс выглядел более мощным, а весь дублет был застегнут на пуговицы со складками, которые придавали ему такую несгибаемую твердость, что "человек, который носил эту одежду, не мог, как говорится в Хронике Сен-Дени, надеть или снять ее без посторонней помощи". Обтягивающие чулки доходили от ступни до талии и облегали ногу, как вторая кожа. Короткий плащ, спадавший прямо с плеч до талии, дополнял костюм, который чаще всего носили молодые лорды и пажи. Чуваки зрелого возраста или высокого ранга придавали ему более величественный вид, одеваясь в просторное пальто или плащ, рукава которого простирались от проймы до низу. Этот вид одежды сшит из дорогих тканей строгого костюма. К середине века он превратится в повседневный, и в мужской моде просторные длинные вещи будут заменены соседними. Среди молодежи элегантным головным убором была остроконечная шапочка с приподнятыми сзади и опущенными спереди полями; ее шили из яркого бархата или фетра; такая шапочка закрывала длинные, иногда ниспадающие до плеч, волосы, разделенные посередине пробором. Они также носили капюшон, что-то вроде шапки, прикрывающей голову, которая превращалась в длинную полоску ткани, которая спускалась с одной стороны и обвивалась вокруг шеи, как шарф.

Это лишь самые общие черты искусства одеваться, поскольку мода в ту эпоху менялась так же часто и так же быстро, как и в менее отдаленные времена. Тем не менее, один элемент костюма оставался неизменным в течение трех четвертей века: все это время они носили бюллетени, остроносые туфли. Пуленены носили все классы общества, но обычай определял длину носка в соответствии с достоинством его владельца: полфута для низших классов, фут для буржуа, два фута для баронов. Ходить в ботинках с носками такой длины было практически невозможно, и поэтому конец ботинка иногда привязывали к поясу шнурком.

Выбор тканей ослепительных цветов сделал костюм еще более причудливым и роскошным. В то время они любили яркие цвета (не) и очень часто в одежде, которая была разделена, как герб, на две части по вертикали, они сочетали цвета, которые причиняли боль нашим глазам: фиолетовый с зеленым, голубой и светло-зеленый, оранжевый с розовым. Некоторые цвета были выбраны из-за их символического значения: синий означал верность; счастливый любовник был одет в зеленое и фиолетовое, в то время как" сердитый и разочарованный " рыцарь был одет в красное и черное и приказал вышить кошку цветами водосбора. Они использовали в основном шелковые ткани, расшитые золотом и серебром, и много меха не только для зимних плащей, но и для всех официальных костюмов. "Всего за один год (1415 г.) герцогиня Бурбонская заказала лионскому скорняку Леонарду Кайю" шестьсот шкурок сибирских белок для подкладки зеленых шелковых платьев девочек и четыреста для платья экарлат Его светлости Луи... и семнадцать сотен шкурок для камчатных платьев девочек". В дополнение к меху сибирской белки высоко ценились куница и соболь; и те, кто не мог купить такие дорогие меха, довольствовались лисой, кроликом и белкой. В Париже эта торговля мехом процветала.

Самые изысканные щеголи украшали эти роскошные ткани собственным вышитым девизом или девизом своей дамы, и такие же девушки красулись на одежде лордов их свиты и даже на конской сбруе. "Когда Жан де Сентре вернулся из крестового похода против пруссаков и готовился к встрече с дамой де Бель-Кузенами, он был одет в малиново - пурпурное, расшитое золотом, алое платье, расшитое очень тонким жемчугом, цветы его Госпожи и с ее девизом были вышиты, а на голове у него была шапочка из лучшего экарлата, какая носилась в то время, а на ней-красивое и дорогое украшение, и, одетый в то же платье с девизом Дамы, он отправился к ней". Среди" украшений" пояс сыграл очень важную роль, и некоторые из поясов того времени действительно представляют музейную ценность. В списке драгоценностей короны, составленном в конце XIV века, перечислены несколько поясов, в том числе один для женщин, все из золота, с жемчугом, сапфирами и изумрудами, а другой - шелковый, "на котором вышито Евангелие от Иоанна".

До какой степени изощренности в этой области может достигнуть, показывает, что платье купил Шарля Орлеанского накануне битвы при Азенкуре: требуется девятьсот шестьдесят жемчужин; "на рукавах, слова песни" Мадам, я был в восторге " были написаны в полный рост, и там были также отмечает в полный рост: пятьсот шестьдесят восемь жемчужин были использованы для формирования мелодия этой песни, где

Но вершиной эксцентричности было украшать свою одежду колокольчиками, которые звенели при каждом движении: "знаменитый Ла Гир, спутник Жанны д'Арк, заказал плащ такого рода, и в течение нескольких лет эта экстравагантная находка оставалась на пике моды".

Насмешки и доносы были бессильны против требований общественной жизни, которые выдвигались аристократией. Роскошь в одежде способствовала ослепительному великолепию придворной жизни; государи и правители стремились поддерживать ее, раздавая "ливреи" лордам из своей свиты по случаю великих праздников. "На новый, 1400 год Карл VI заказал триста пятьдесят апиандов своих собственных цветов и со своим гербом, чтобы одарить ими всех при дворе, от собственного брата до самого скромного из рыцарей. В свою очередь, Луи Орлеанский, на новогодние праздники 1404 года, раздал своему окружению не только одежду и двести золотых купюр, "похожих на железные шишки", но и ювелирные украшения, а также золотые и серебряные блюда на общую сумму почти двадцать тысяч ливров".

§2. Празднование в структуре повседневной жизни

С конца XIV - начала XV веков жизнь в дворянских домах стала подчиняться все более строгому этикету. Этикет стал священным ритуалом, о котором посвященные говорили почти с религиозным пылом. Пиры при бургундском дворе проходили по торжественному и пышному ритуалу, напоминающему церковную службу или оперное представление.

Не менее серьезно готовились к придворным праздникам, которые были не только развлечением, но и демонстрацией могущества и роскоши. Филипп Добрый доверил самому прославленному рыцарю своего времени организацию празднеств, кульминацией которых должно было стать произнесение "Клятвы фазана", которую герцог и его спутники дали, когда пообещали отправиться в крестовый поход за освобождение Иерусалима. Для того чтобы обсудить все детали праздников, много раз собирались "самые тайные советники".

Нет никаких сомнений в том, что празднование клятвы Фазана было исключительным событием, о чем свидетельствует их широкая известность по всему Западу. Но склонность к демонстрации роскоши и "зрелищу с зрелищем" была свойственна всем герцогским дворам, и никому не требовался такой причудливый предлог, как подготовка к крестовому походу, чтобы принять их у себя. Приезд иностранного посольства, свадьба знатной особы, возвращение правителя в свою деревню дали для них много поводов.

На свадьбе короля Рене дочери " Джона де Бурбон прибыл на войну коня покрыто ковром из зеленого и золотого бархата, затем шесть парадных коней, во-первых, покрытым Алой и золотой тканью, второй-с белым и голубым бархатом, третий с дамасской вышитые и обложенных золотой горох; четвертый с малинового бархата с большой буквы греческого алфавита, сделанные из золотых нитей, которые образовывали его девиз, то есть, слова "Надежда Бурбон"; пятый был под черный и лайм велюр, шестой-под пепла бархат". Год спустя, Джон де Бурбон присутствует в Шалон-на фестивале, который проходил в честь герцогини Бурбонской; на этот раз под ним был конь", накрытые покрывалом из золотой парчи с маленькими фигурками извести бархата шили на нее, и его щит был покрыт белый бархат, усыпанный золотыми звездами; его сопровождали музыканты с трубами и рожками и десять дворян одинаково золотой одетых в малиновый бархат."

Свадьба дочери простого мажордома Карла VI привела к пышным празднествам, которые длились не менее недели и на которых испанский капитан Педро Нино был восторженным зрителем: "Было много богатых золотых и серебряных блюд, и много блюд, приготовленных различными способами. Там было так много людей, что просто музыканты, играющие на всевозможных инструментах, могли бы заполнить целую деревню… Было также пение. Тут и там были танцы и пляски, а дамы и рыцари были одеты в такие замечательные и разнообразные костюмы, что описать их невозможно из-за того, насколько огромным было их количество. Эта свадьба длилась целую неделю. Когда празднества закончились, дамы собрались и сказали рыцари и их любезный женихов, которые, из любви к своим друзьям, они должны сделать очень хороший праздник, где они будут сражаться в прекрасные доспехи; дамы сами бы заказать великолепный золотой браслет за счет собственных средств; после того, как рыцари воевали, они дадут браслет, сеньор, с кем будут воевать лучше".

У представителей всех классов средневекового общества было много свободного времени. Знать, когда не занималась военными делами, развлекалась охотой, празднествами, дуэлями и турнирами.

Турнир - это состязание рыцарей в средневековой Западной Европе. "Мэтью Парижский в своей" Истории Англии " под 1194 годом называет турниры "гэльскими боями". Видимо, в Англии в то время эти игры считались французским изобретением. В двенадцатом веке. были созданы правила для организации турниров, которые совершенствовались до конца 15 века, и эти правила, вероятно, были установлены во Франции во времена Джеффри де Трейи, откуда они проникли в Англию, Германию и даже в Византию".

Турники возникли как средство обучения юношей из феодальной знати военному искусству, для овладения верховой ездой, копьем, мечом и булавой. Чтобы сделать упражнения более безопасными, используйте только "куртуазное" оружие: копья с тупым квадратным наконечником, мечи - без острия и "обтесанные" (с затупленным лезвием), булавы легкие и без выступов. Кроме того, не все методы применения такого оружия были разрешены. Рыцари могли наносить удары только сверху вниз, но "не рубить и не колоть ударом".

Но, несмотря на меры предосторожности, турниры часто превращались в кровопролитные сражения. На турнире в Шалоне в 1274 году, где с одной стороны участвовали король Эдуард и английские рыцари, а с другой - граф Шалонский с бургундцами, несколько участников все же погибли". Смерти в этих столкновениях были настолько частыми, что участников турнира отлучили от церкви и запретили хоронить в освещенной земле.

Отлучение от церкви, указы совета и даже королевские запреты не могли остановить растущую популярность этих военных праздников в эпоху, предшествовавшую Столетней войне, - они проводились все чаще и чаще.

Тот факт, что турниры превратились в пышный праздник, далекий от первоначальной цели, был во многом обусловлен женщинами. Одну из сторон огороженного турнирного поля занимали Трубины, предназначенные в основном для знатных дам. После боя дамы обычно раздавали награды победителям.

Турнирные бойцы, одетые в доспехи, похожие на военные. Рыцари отправлялись на войну как на большой турнир - в роскошных доспехах, длинных шатрах и бастионах, на лошадях в попонах, но простые лучники и пешие мечники легко брали верх над кавалерией, отягощенной доспехами. Затем, осознав свою слабость, рыцари решили в опасных случаях сражаться пешими. Но для такого боя их оружие не подходило, в результате чего пало искусство владения копьем, что само по себе давало реальное преимущество конному рыцарю.

В то время турниры могли проводиться по любому поводу и без предварительного объявления. Этого рыцарям было достаточно, чтобы собраться и успеть организовать один из видов соревнований. Подобные турниры проводились на равнине, в песчаной, ровной и безлесной местности, без ограждений или трибун. Все приходили посмотреть на них, и женщины были первыми, кто присутствовал на этих придворных состязаниях.

Заранее объявленные турниры были тщательно подготовлены. Поединок устраивался на огороженном поле, с одной стороны которого были возведены трибуны для судей и дам.

Призом турнира был драгоценный камень, хищная птица, а иногда просто поцелуй. На турнире, который был организован знатным дворянином, всем рыцарям, принявшим в нем участие, было принято дарить подарки: деньги, меха, чистокровных жеребцов, шелковую одежду и т.д. Таким образом, такие военные торжества требовали значительных затрат, как от организаторов, так и от участников. "Эти расходы, которые были сделаны больше из тщеславия, чем с благой целью, раздражали монархов, развращали дворянство и не приносили пользы ни стране, ни самому рыцарству".

В XIV веке доспехи участников турниров стали отличаться от боевых. Вместо настоящих доспехов, которые было полезным упражнением для рыцарей, были более легкие и специально разработанные доспехи, которые не готовили воина к его суровому ремеслу, потому что отучали его от навыков, необходимых для борьбы с врагом в тяжелых боевых доспехах. Подробности одежды участников турнира приведены в трактате, написанном Айтуаном де ла Салем в 1458 году. Он пишет: "Перед битвой они собираются в зале, где очень жарко, потому что на ристалище требуется холодное, а не жаркое время, так как это тяжелая работа; и там их раздевают до рубашек. Затем хозяин и слуги облачают их в двухслойные холщовые полушубки, не более, начиная сверху, от шеи, они зашнуровывают их, и к которым (фиолетовым) затем прикрепляют шоссы. Затем надевают маки со шпорами, а ноги облачают в хорошие доспехи; затем надевают верхние и нижние наручи, и только когда руки и ноги уже скованы, надевают тело, а затем голову".

Когда все будет готово, сеньоры-зачинщик и защитник-въезжают в город, чтобы занять квартиры за четыре дня до торжеств. Въезд проходит торжественно и в определенном порядке: во главе кортежа стоит боевой конь сеньора с плюмажем на голове и колокольчиками на шее, в попоне, на каждой ноге которой нашит герб принца. Юный паж сидит верхом-прямо на одеяле или на легком седле. Затем лошади участников турнира маршируют по двое в ряд в попонах, украшенных гербами. Затем идут трубачи и глашатаи со своими упорными сторонниками; участники турнира, каждый со своей свитой, замыкают шествие. При въезде в город каждый сеньор занимает квартиру, которая также вмещает не менее пяти участников со своей стороны. Лидеры турнира разворачивают свое знамя и вымпел в окне, выставляя его на улицу, и просят их разместить свой герб со шлемом на специальной ткани ниже. Другие участники также разворачивают свои знамена, но без вымпела, и размещают свои гербы под окнами.

Судьи обычно селятся рядом с монастырем, где участники турнира должны предъявить свои шлемы и знамена на следующий день после прибытия. Перед своим жилищем судьи должны вывесить портрет королевского герба, на котором изображены четыре знамени упомянутых судей. Для этого они взяли холст высотой около девяти футов. На верхней части полотна были написаны имена сеньоров-зачинщиков и защитников, под изображением герольда-имена, владения, титулы на должности судей.

После ужина, по прибытии участников, лорды, члены их партий и приглашенные дамы собираются в большом зале. Прибывают четверо судей и король оружия, которым предшествуют трубачи и персеванты герольдов. Начинается танец, который прекращается после крика одного из персевантов герба короля, у которого самый звучный голос. Судьи вместе с Королем оружия поднимаются на помост. Когда Персевант трижды кричит "Слушайте!", король оружия произносит речь. Танцы возобновляются, затем приносят вино и специи.

Как только король и королева садились, герольд - мейстер выходил вперед и громко провозглашал: "Господа участники турнира! Судьи просят и предупреждают вас не нападать с тыла и не бить врага ниже пояса; никто не должен бить другого из ненависти, если последний не заслужил наказания за свои проступки. Я также сообщаю вам, что никто не должен вступать в бой после того, как звук трубы возвестит об отступлении, даже если ворота все еще закрыты".

После этого объявления участникам турнира предоставляется место для восстановления и подготовки к бою. Затем судьи подняли свои белые палочки и сказали: "Перережьте веревки и дайте рыцарям сразиться".

Тогда простые солдаты, вооруженные топорами, немедленно срубили веревки, которые обычно натягивались перед каждым рядом лошадей, чтобы умерить их пыл. Как только они это сделали, раздались звуки труб, и рыцари бросились со всех сторон, осеняя себя крестным знамением.

Военные игры обычно проходили верхом, в четырех кадрилях или отрядах. На открытии турниров рыцари входили в списки на кадрили. "Две кадрили рыцарей выходят на арену первыми. Они сталкиваются посередине и мгновенно разносят на куски восемь копий. Затем они некоторое время стоят неподвижно и смотрят друг на друга через отверстия забрала; но это затишье не длится долго; рыцари бросаются за новым оружием и снова вступают в бой; но даже новое оружие разбивается о щиты и доспехи своих противников. Двенадцать раз разрешалось менять оружие, но каждый раз их крепкие деревянные копья ломались, как хрусталь"6. Рыцари, вернувшись на ристалище у амфитеатров, приветствовали сидящих там дам жестами и криками.

Арена была усеяна сломанным оружием и изодранными шарфами, и рыцари вскоре потеряли большую часть своих знаков отличия и остались с несколькими пыльными доспехами.

Что касается турнирных доспехов, то, как уже упоминалось, с конца XIV века. он стал отличаться от боевого.

Голову защищал стальной бацинет, иначе-мойва, состоящая из шапочки-черепа, подбородка и козырька. Смотровое отверстие козырька закрыто железной решеткой. На макушке головы находится кусок вареной кожи, который привязан к черепу четырьмя шнурами, пропущенными через отверстия. На капоте был закреплен железный штырь с четырьмя когтями и замком, который входит в отверстие. Эта булавка крепилась к фигуре герба или шлему с насечкой. Когда кожаная кепка надета на черепную крышку, козырек не вращается по осям. Через подвижные кольца, которые были прикреплены к концам подбородка и затылка, пропущены ремни, которые соединяются с нагрудником и задней частью спины пряжками. В подбородке сделаны отверстия для вентиляции.

Броня состояла из стальной бочкообразной кирасы с многочисленными сквозными отверстиями, что уменьшало вес. Также на турнире можно было сражаться одетым в мягкие стеганые доспехи, обшитые изнутри железными пластинами-бригантиной. Под кирасой с набедренными повязками, заканчивающейся кольчужной юбкой, участник турнира носил полотняный пурпурный или корсет с "утолщениями", его также можно было подбить на плечах и вдоль рукавов до шеи (в местах, куда попадают удары меча и булавы) войлоком толщиной в три пальца.

Его руки были защищены верхними наручами, закрывающими их от плеча до локтя, нижними наручами и перчатками. Эти доспехи могут быть сделаны из железа или вареной кожи.

Защита ног состояла из обычных боевых поножей, которые снимали только большие наколенники-панцири, прилипавшие к одеялу, и длинные шпоры, затруднявшие передвижение рыцаря в толпе.

Герб выполнен без излишеств, чтобы гербы были лучше видны; широкие рукава, идущие вниз, должны доходить только до локтя, чтобы не мешать движению, а шея герба зажата под подбородком и затылком. Передняя часть куртки имела вырез, прикрывала бедра и спускалась до попоны.

Оружием турнирного бойца были меч и булава. Меч затуплен, то есть у него нет ни острия, ни лезвия; это был просто плоский железный брус с долом, выдолбленным вдоль оси лезвия на треть его длины, и с краем, выступающим из дола. Концы перекрестия изогнуты к острию и усилены жестким железным ограждением в виде полуцилиндра. Длина лезвия вместе с рукоятью должна быть равна длине вытянутой руки (0,7 м). Лезвие (чтобы оно не могло пройти через отверстие забрала) должно было быть шириной в четыре пальца и толщиной в палец; чтобы уменьшить вес, была сделана ложка. Граненая була была сделана из прочного дерева, в качестве гарды-небольшой железный щит, рукоять и навершие рукояти для удобства были обернуты кожей. Судьи должны были осмотреть мечи и булавы и засвидетельствовать это печатью (печатью), удостоверяющей, что ни мечи, ни булавы не имели чрезмерного веса или длины.

Но теперь борьба закончилась, и настал момент наградить победителя. Собрав голоса присутствующих, особенно дам, герольды и маршалы дали точный и беспристрастный отчет королю или принцу, который председательствовал на турнире. Затем судьи громко провозгласили имя победителя, а герольды громко похвалили его.

"Когда пришло время вручать приз, судьи и рыцарь чести в сопровождении короля оружия выбрали одну даму и двух девушек и отправились с ними при ярком свете факелов в один и тот же зал. Через несколько минут все возвращаются в следующем порядке: трубачи, трубящие в трубы: герольды и настойчивые выстроились клином; король оружия; рыцарь чести со сломанным копьем длиной пять футов. Далее идет дама, которую справа и слева поддерживают два судьи, и в ее руках приз, покрытый вуалью, концы которой держат обе девушки, каждую из них также держит один из судей. Процессия останавливается перед лицом, которому будет вручен приз, и Король оружия объявляет: "Посмотрите на эту благородную леди, леди такую-то, которую сопровождали рыцарь чести и лорды моих судей. Эта дама пришла, чтобы вручить вам приз турнира, ибо вы его заслужили, как рыцарь, который умело владеет мечом и победил большинство противников на сегодняшнем турнире. Миледи просит вас соблаговолить принять его.

Затем дама снимает вуаль с приза. Обычно это драгоценный камень. Победивший рыцарь опускается на колени, затем встает, принимает приз, делает шаг вперед и целует в щеки сначала даму, затем девушек. В это время король оружия выкрикивает боевой клич (девиз) рыцаря. Фестиваль заканчивается танцами".

§ 3. Культурная элита в придворной жизни

Упомянутые выше турниры, проходившие под видом фестивалей, скрывали неудержимую склонность к жестокости, которая владела доблестными воинами того времени. Травмы и смерть были неотъемлемой частью развлечений. Это не было секретом, и поэтому, чтобы обезопасить себя от несчастных случаев, они регулярно обращались к астрологам, которые были с королевскими особами и составляли для них ежедневные гороскопы.

Например, знаменитый Нострадамус, опубликовавший первый сборник пророческих четверостиший "века" в 1555 году в Лионе, принадлежал к королевской свите и носил звание медицинского астролога и рядового советника. Известно, что именно он предсказал, что Генрих II умрет во время дуэли. Другой известный провидец, Люк Горик, епископ Читта Дукале в Италии, также предвосхитил это. Люди такого рода поднимались на ноги на террасах замков Луары.

Пока стражники зажигали огни, а старший дворецкий тихо клал ключи от дворца под голову короля, они смотрели на созвездия, чтобы утром дать хороший совет своим хозяевам, многие люди эпохи Возрождения всерьез верили, что существует магическая связь между знаками зодиака и судьбой. Другие не были суеверны и искали руководства в слове Божьем. А третьи пытались избавиться от своих страхов, посещая церковные службы с благочестивой регулярностью.

Картина придворной жизни была бы неполной, если бы мы не упомянули трубадуров. Трубадуры были создателями придворного кодекса поведения, который основывался на искусстве любви.

"Трубадур" (от stereotelescope "trobador", что в дословном переводе означает "новшество", "новое открытие") - поэта, в которых стихи о мужской любви окситанский; в то же время он сочиняет свои стихи на музыку и сам исполняет свои произведения перед знатной публикой, и друзьям равный статус, как произошло в случае с герцогом Аквитании Philema IX в., обычно называют первым Трубадуром". Трубадур пел свои канзоны перед гостями, а затем слушал восторг публики; однако иногда ему приходилось выслушивать советы и даже упреки.

Окситанский поэт, певец и музыкант, который называл себя трубадуром мог быть " интеллектуалом, писателем, и актером в одном лице; он также служил в качестве средства массовой информации, связь между судами, где он не только показал свое искусство, но и поделился последними новостями, обновления Моды и сплетни из придворной жизни."

Окситанские поэты пели свои песни в тесных, мрачных залах каменных замков, которые больше напоминали крепости, или в немного более удобных жилищах, принадлежавших их покровителям, в городах или укрепленных деревнях, называемых "бастидами". И питаться им приходилось, чаще всего, из деревенских горшочков, которые были наполнены мясным рагу или вареным турецким горошком; не многим доводилось сидеть за праздничным столом, где подавали различные виды мяса и вкусные соусы, искусно приготовленные на замковой кухне, и довольно редко. Дома, где трубадуры демонстрировали свое искусство, варьировались от роскошного замка до простого загородного дома.

"Из-за отсутствия сохранности рукописного наследия трубадуров мы вряд ли можем в полной мере оценить их вклад в культуру средневекового Запада. Однако недавние работы историков и литературных критиков, музыковедов и антропологов позволяют нам с уверенностью сделать выводы о действительно чрезвычайно важном значении тробура, новой поэзии, которая прославляла "мирскую" любовь в просторечии, называемую finamor, "куртуазная любовь". В бурную эпоху крестовых походов латинское, христианское и даже церковное влияние церковной музыки (тропатор, "составитель тропов", неканонических вставок в литургические тексты, превратившийся в тробадор) столкнулось с влиянием поэтической культуры арабов-мусульман. Военной добычей, в дополнение к оружию, тканям и модной одежде, стали красивые рабыни, получившие образование при алаусских дворах. По словам Роберта Лафонта, неудивительно, что "исполнение песен на стихи, будь то в Окситании, южной Испании или на Востоке, всегда было непременным атрибутом придворного фестиваля". В то же время любовь стала признаком утонченности нравов. В соответствии с широко распространенной модой, мирская любовь воспевается в стихах на просторечии, и дерзкое искусство тробара, которое с самого начала подрывает моральные основы порядка, установленного Латинской Церковью, стремительно набирает популярность".

Трубадуры служили государю, князю или владыке, восхваляли его, сочиняли песни о его деяниях, распространяли его взгляды, передавали его послания. Для трубадура двор сеньора-единственный источник богатства и почета. Власть сеньора над своим народом безгранична. подобно королю в своем королевстве, он решает судьбу "своего народа" и их владений, судьбу рыцарей, крестьян и ремесленников, живущих на его земле. Он кормит и одевает своих домочадцев, ближайших родственников, родственников и слуг, которые, подобно астероидам, вращаются вокруг сеньора и его жены, "леди", на которую устремлены взоры всех мужчин, и особенно трубадуров.

Если лорд могущественен, если под его началом есть другие знатные лорды, он обычно ведет кочевой образ жизни, путешествуя по замкам своих подданных, где по случаю его прибытия устраиваются различные развлечения.

Судебные разбирательства или семейные советы, на которых присутствуют лица исключительно благородного происхождения, постепенно превращаются в торжества; затем слово предоставляется трубадурам и всем приглашенным, кто осмелится бросить им вызов или посоревноваться с ними. Популярность таких праздничных собраний и громкие имена писателей, выступавших на них, способствуют укреплению престижа дома.

Религиозные и светские праздники скрашивают однообразие повседневной жизни и помогают скоротать время. Трубадуры с нетерпением ждут праздников и готовятся к ним, ибо это отличный повод для веселья, и их деятельность, как ничто другое, обязывает их всячески способствовать этому веселью. Во время каникул трубадуры в основном зарабатывают себе на жизнь.

"Есть ли место для трубадуров на фестивалях, учрежденных Церковью? Религиозные чувства редко встречаются в поэзии трубадуров; когда религиозные темы начинают играть в кансонах, это часто смесь галантности и благочестия, причем последнее подчинено первому. в ранних стихотворениях трубадуров Святая Дева упоминается редко, и только во второй трети тринадцатого века, после крестового похода против альбигойцев, появляется поэзия, полностью посвященная восхвалению Девы Марии".

Поэзия трубадуров исключительно светская, хотя сами окситанские поэты не чужды клерикальной культуре; многие из них принадлежат к Церкви по своему статусу - например, монах Монтодон. "Но ни один из канзонов трубадуров, даже если бы они были полностью благочестивы по содержанию, такие как фолкет де Люнель кансон, адресованный Святой Деве, или религиозный дух Альба Фолкет де Марсель "Истинный Бог, во имя Твое...", не использовался для песнопений во время религиозных праздников. Любые кансоны, даже те, которые содержат призывы к мирянам к благочестию, исполняются вне стен церковных зданий и мест отправления культа".

Однако, ничто не мешает праздника на День города в микрорайоне день, в который Церковь объявила праздник, или совпадать с одним из тех христианских обрядов, которые связаны с основными событиями в жизни человека, например, свадьбы; на такой праздник, состоялась в частном жилище в городе, селе или деревне, трубадуры были всегда желанными гостями, одной из главных приманок для хозяина соседи: послушать Трубадура canzons, они пришли со всех сторон.

Придворные добродетели в основном превозносятся в кансонах. Кансоны поют в первую очередь о любви. Finamor, любовь изысканно изысканна. Любовь как добродетель, достоинство, заслуга, любовь, сочетающая в себе все ключевые понятия языка трубадуров. "Ни желания, ни чувства не исключаются из понятийной сферы, но их реализация переносится на более высокий уровень, в область духовного совершенствования личности; любовь-это своего рода школа духовного роста личности. Концепция любви трубадуров была первым шагом в развитии субъективизма в литературе".

Трубадур поет потому, что он влюблен, хотя он не всегда отвечает взаимностью; однако, он утверждает, что в любви главное место для любви (даже когда поэт жалуется на то, что нам не понравилось), потому что, как Бернарт де Ventadorn добавляет, Любовь, улучшает не только поэтическое мастерство и самого человека: значение для человека, который любит увеличивается.

При дворах сильных мира сего-королей и лордов-всегда найдется место людям, которые готовы внести свой вклад во славу владельцев этих дворов. Необходимо постоянно восхвалять военные подвиги, чтобы сохранить память о мужестве тех, кто их совершал, и превозносить щедрость белых времен, чтобы заслужить награды и новые милости: кров на зиму, еду, теплую одежду, лошадь или деньги для начала.

Трубадуры не считают бедность добродетелью; скорее, это добродетель для церковников; но они молчали об этом до появления нищенствующих монашеских орденов в середине тринадцатого века. Трубадуры поют дифирамбы" богатым", то есть могущественным, и применяют молодость к их добродетелям.

Лексика и система жестов, используемых для ухаживания за дамой, заимствованы придворными поэтами из ритуалов почтения, то есть установления феодальных связей, связывающих их с сеньором, супругом дамы.

В 12 и 13 веках любой, кто мог получить образование и достичь культурного уровня священнослужителя, имел возможность стать трубадуром. При условии, конечно, что он умел писать стихи.

"Некоторые трубадуры оставили память о хороших певцов, в их числе экс-католической Пейре Рожье и Пьер Oversky, у которого был особый талант умело насмешки современников, прежде всего ремесленников, жонглеров и трубадуров, те, кто успешно развлекал придворных при королевских дворах, и те, кто, видимо, был не пользовалась успехом у публики. Так, согласно источникам, многие трубадуры сочиняли новую музыку для каждого нового стихотворения; например, это сделал Гильем Рейнольдс,Ат, но ни одна из его мелодий до нас не дошла, поэтому мы можем только догадываться...".

Начиная с 12 века, куртуазная любовь трубадуров оказала огромное влияние на формирование западной модели любовного опыта.

Глава 4. Куртуазная любовь

Говорить о любви в конце двенадцатого века-значит говорить о куртуазной любви, воспетой трубадурами, труверами и романистами, о новом способе любви, который несколько современен.

Выражение "куртуазная любовь" никогда не использовалось средневековыми авторами, но они предпочитали говорить "bonne amor, vraite amor" - прекрасная любовь, настоящая любовь, и особенно "прекрасная любовь" - утонченная любовь, основанная на поклонении даме.

Его древнее происхождение почти неизвестно. Первое появление в литературе "куртуазной любви "в самом начале XII века было своего рода"реакцией на религиозную мораль и обусловлено желанием изменить мораль и, возможно, саму сферу чувств". Для церкви любовь была "опасным" чувством: как причина прелюбодеяния, она посягала на таинство брака и угрожала спасению душ, даже между супругами предполагалось сохранять умеренность и скромность.

Поэты Лангедока были первыми, кто выступил против этого учения. Любовь для них не безумие, а мудрость. Это не обесценивало личность, а скорее укрепляло способности ума и сердца.

"Fin,amors" предполагал, что любовник, полностью подчиняясь даме, должен долго служить ей, не будучи уверенным в награде. Он должен посвятить все свои силы тому, чтобы жить в этой неопределенности, совершенствовать свои моральные качества в соответствии с предписанным воздержанием и бороться с препятствиями, которые ему встречаются.

Эта этика основывалась на поклонении добродетелям дамы, всегда самой красивой и благородной. "Для некоторых поэтов это оказывается возведенным на абсолютную высоту: поклонник, находясь в состоянии любви, или, в крайнем случае, он желает только желаний. У других авторов влюбленный теряет всякую волю и индивидуальность, он не более чем ребенок, с которым любимая женщина делает все, что хочет".

В рыцарских романах любовь рассматривалась как источник радости, доблести и добродетелей. Хотя иногда она основывалась на супружеской верности, любовь чаще всего ассоциировалась с понятием неверности. То, чем владели, редко любили, поэтому супружеские узы контрастировали с пылким поклонением даме. Любовь развивается только в том случае, если она сталкивается с различными трудностями: брак дамы и ревность ее мужа, разница в социальном статусе (поклонник всегда ниже дамы на социальной лестнице), большие расстояния, клевета ненавистников, непонимание друзей.

Если дама, перед которой преклонялись трубадуры, чаще всего является эфемерным, идеальным, возвышенным созданием, то героиня романов всегда существо из плоти и крови. Рыцарь очарован не только ее нравственным совершенством, но и ее плотской красотой. "Во второй половине двенадцатого века большинство авторов и, вероятно, читателей были искренне убеждены в том, что прекрасное равносильно хорошему. Красивая внешность отражает только глубокую внутреннюю красоту. Только в 1220-1230 годах эта совершенно платоническая идея исчезла из придворных романов. Вместо этого появляется так называемая тема "дьявольской красоты". Сейчас привлекательность считается неразрывно связанной с пороком лицемерия. Возможно, это изменение связано с антифеминистским движением монахов и развитием культа Богоматери. Идеальная женщина снова становится таинственной и менее реальной. Кроме того, ласковое снисхождение романистов к неверной жене под влиянием теологического учения о браке сменяется воспеванием строгой добродетели.

В эпоху, когда красота еще была равна доброте, для того, чтобы вызвать симпатию, достаточно обладать красотой, а для этого нужно всего лишь соответствовать модным стереотипам. У куртуазных персонажей всегда светлые волосы и кожа, удлиненный овал лица, маленький рот, голубые глаза и красиво очерченные брови.

Критерии мужской красоты определить еще сложнее. Придворный рыцарь уже значительно отличается от эпического героя, чья привлекательность заключалась в физической силе и презрении к страданиям и смерти. Рыцари привлекают не силой своих мускулов, а грацией молодости. Романисты чаще всего описывают не сильное тело, а роскошную одежду. Блестящий рыцарь-это тот, кто молод, любезен, элегантен и хорошо одет.

Куртуазная любовь была литературной темой, доступной только узкому кругу читателей. Сами авторы признали, что это послужило "проявлением деликатности, предназначенной только для избранных". Довольно трудно предположить, что такая любовь оказалась реальным жизненным опытом. Даже в аристократическом обществе это было не более чем социальной игрой. Следовательно, эта область жизни недоступна для изучения настоящей любви в XII-начале XIII века.

Внебрачные связи также недоступны. "С одной стороны, можно предположить, что супружеской привязанности вообще не существовало: разница в возрасте супругов, роль родителей в браке, ценность денег, безразличие к детям, частое вдовство и второй или третий брак. Однако, с другой стороны, есть документы, свидетельствующие о том, что довольно часто заключались "незапланированные" браки-без согласия родителей, семьи или старших. Они получили такое широкое распространение, что в 1215 году Четвертому Латеранскому собору пришлось провести предварительное чтение перед предстоящей церемонией. Таким образом, если и существовали союзы по расчету, то были и союзы по любви. Предполагается, что в XII веке супружеские пары отличались друг от друга: некоторые семьи были искусственно связаны юридическими или экономическими обязательствами, в то время как другие были объединены узами искренней привязанности.

Несмотря на осуждение церковью неверности, супружеская верность не была главным правилом жизни. Измены происходили на всех социальных уровнях. Таким образом, внебрачных детей было много, но общество не хотело выделять им место в своих рядах. Поскольку брак был основой семьи, дети, рожденные вне брака, по закону не имели семьи, клана или класса. Кроме того, теоретически они не могли ни получить наследство от родителей, ни стать священнослужителями, ни занять гражданский пост. Некоторые обычаи даже запрещали им передавать накопленное имущество своим собственным детям. Однако на самом деле положение такого ребенка зависело только от его происхождения. Незаконнорожденный сын короля не приравнивался бы к незаконнорожденному сыну виллана, и в княжеских семьях дети, рожденные в результате" шалостей дворянина", имели те же права, что и законные наследники. Им даже не отказали в почестях. Уильям Лонгсворд, вероятно, сын Генриха II. и его любовница, прекрасная и таинственная Розмонда Клиффорд, стали графом Солсбери и одним из самых могущественных баронов Англии; а Пьер Шарло, сын Филиппа Августа и "девушки из Арраса", получил епископство Нуайон, одно из самых важных в королевстве.

Заключение

В картине придворной жизни, которая представляла собой причудливую смесь вульгарности и утонченности, пристрастия ко всему красочному и блестящему, просто хочется увидеть черту примитивного мышления человека, которого больше привлекает внешний блеск, чем действительно заботит красота. Но реальность оказывается сложнее: те самые сеньоры, которым так нравилось демонстрировать роскошную роскошь, часто оказывались просвещенными ценителями искусств, обладателями живого и развитого ума, и их память часто ассоциируется с самыми совершенными произведениями искусства того времени.

Например, Джона Берри называют одним из самых выдающихся представителей типа правителей - меценатов. Особенно разительным был контраст между характером этого человека, жестокого, скрытного, мрачного и жадного, безжалостного к простым людям, как какой-нибудь тиран, и утонченностью его интеллектуальных вкусов.

Интерес к интеллектуальным занятиям не был исключительной монополией правителей. Он также встречается у менее знатных лордов. Знаменитый Жиль де Рэ, который оставил военную карьеру в 1439 году и поселился в своих замках, обанкротился, удовлетворив свою страсть коллекционера и любителя искусства.

Материальные ценности, сохранившиеся с той эпохи, могут помочь понять духовную сторону жизни их владельцев.

Как уже упоминалось, двор был, с одной стороны, центром культурной жизни, а с другой - местом сосредоточения всех человеческих пороков и разврата. Это, конечно, отражалось на событиях, происходивших при дворе, которые иногда носили двойственный характер. Так, например, свадебные церемонии и жестокие рыцарские турниры и дуэли, организованные в их честь, посвященные, в свою очередь, прекрасной даме, указывают на противоречивость средневековых нравов, возможность сочетания, казалось бы, несовместимых видов развлечений.

На духовное противоречие средневековой эпохи указывает и тот факт, что сомнительный вкус к развлечениям некоторых королей и культурная элита, которой окружали себя монархи, "уживались" при дворе. Среди ее представителей, сыгравших значительную роль в предотвращении "разложения морали", стоит отметить роль трубадуров, которые были создателями придворного кодекса поведения, в основе которого лежало искусство любви. А в XII-XIII веках при дворах прочно утвердилась новая модель поведения. Само появление нового способа любви в ту эпоху было своего рода реакцией на религиозную мораль и обусловлено желанием изменить мораль и, возможно, саму область чувств.

Трубадуры поклонялись даме, которая была эфемерным, идеальным, возвышенным существом. Но такая любовь не была реальным жизненным чувством средневекового человека. В обществе той эпохи это была просто игра.

Таким образом, это "литературное явление" можно интерпретировать как способ бегства от реальности. Кантоны трубадуров и рыцарские романы явно задевают чувства людей, что может объяснить их популярность. Ведь общество всегда было готово поддержать тех, кто смог затронуть его чувства.

Ссылки

1. Брайант Артур. Эпоха рыцарства в истории Англии, "Евразия", Санкт-Петербург, 2001.

2. Человек в мире чувств: Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых азиатских странах до начала нового времени / Под ред. Ю. Л. Бессмертного Москва: 2000.

. Брюнель-Лобрихон Дж., Диамель-Амадо К. Повседневная жизнь во времена трубадуров XII-XIII веков. Изд-во Гвардии, 2003, 414 с.

. Виоле-ле-Дюк Эжена Эммануэля. Жизнь и развлечения в средние века Санкт-Петербург: "Евразия", 1997.

. Воронцова Т. П. Каталог писем государственных и политических деятелей Франции XV века из собрания П. П. Дубровского Санкт-Петербург: Изд-во Российской национальной библиотеки, 1993.

. Гай Чаусс-Носаре. Повседневная жизнь жен и любовниц французских королей (от Агнес Сорель до Марии Антуанетты) Москва: 2003.

. Гай Фрэнсис, Гай Джозеф. Брак и семья в средние века, Москва: Росэп Эн, 2002.

. Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Пример XIII века) Москва: Изд-во "Искусство", 1989.

. Каштелу Андре. Королева Марго, Москва: Изд-во "Молодая гвардия", 1999.

. Квеннелл Марджори, Квеннелл Чарльз, Родился Генрих. Повседневная жизнь в Англии во времена англосаксов, викингов и норманнов. Санкт-Петербург: Евразия, 2002.

. Кин Морис. Рыцарство, Москва: Изд-во "Научный мир", 2000.

. Клулас И. Повседневная жизнь в замках эпохи Возрождения, Москва: Изд-во Мол.гвардии, 2001, 358 с.

. Лавиз Э. И Рэмбо. Культура и цивилизация Западной Европы в эпоху крестовых походов (1095-1270) [Культура и цивилизация Западной Европы в эпоху крестовых походов (1095-1270)]. магазин, Б. К. Прянишникова, 1895.

. Ленотр Ж. Повседневная жизнь Версаля при королях, Москва: Молодая гвардия, 2003. - 230 с.

. Ягненок, Гарольд. Карл Великий: Основатель империи Каролингов, Москва: Центрполиграф, 2002.

. Маркова С. П. Англия эпохи средневековья и раннего нового времени / / Англия средневековья и раннего нового времени.

. Марселин Дефурно. Повседневная жизнь в эпоху Жанны д.,Арк, Санкт-Петербург: Издательская группа "Евразия", 2002. - 320 с.

. Пастуро М. Повседневная жизнь Франции и Англии во время Рыцарей Круглого стола-Москва: Молодежная гвардия, 2001. - С. 239.

. Пернз Реджин. Крестоносцы. Санкт-Петербург: Изд-во Евразия, 2001.

. Пони Эдмонд. Повседневная жизнь Европы в 1100 году, Москва: Мол. гвардия: Полимпсест, 1999.

. Рой Дж. История рыцарства [История рыцарства], Москва: Изд-во "Алетея", 2001.

. Тарасов Н. Г. Культурно-исторические картины из жизни Западной Европы IV-XVII вв. [Культурно-исторические картины из жизни Западной Европы IV-XVII вв.].

. Фаулер Кеннет. Эпоха Плантагенета и Валуа: Борьба за власть (1328-1498), Санкт-Петербург: Евразия, 2002.

. Фуке, Эдуард Иллюстрация морали? Эпоха Возрождения, Москва: Издательский центр "Терра": Республика, 1996.

. Двор монарха в средневековой Европе: явление, модель, среда [Двор монарха в Средневековой Европе: феномен, модель, среда].

. Королевский двор в политической культуре Средневековой Европы: Теория, символизм, Церемониал, 2004.

. Шишкин В. В. Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI - XVII вв. [Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVII вв.].

. Эйрл, Питер. Жизнь и эпоха Генриха V, Санкт-Петербург: Изд-во Евразия, 2003.

. Ястребицкая А. Л., Арнаутова Ю. А. Средневоковый человек и его мир [Ближневосточный человек и его мир], 1995.

. Общественная жизнь в Англии. Религия, законодательство, наука, искусство, промышленность, торговля, литература, обычаи и обычаи в их историческом развитии с самого раннего периода до настоящего времени, М. Д. Трейл, 1896.