Репрессии в Дагестане

Введение

Начало массовых репрессивных актов 1930-х годов можно отнести к концу 1934 года, когда в связи с убийством 1 декабря секретаря ЦК ВКП(б) и Ленинградского обкома партии С. М. Кирова Центральным комитетом ВКП(б) было принято закрытое письмо "Уроки событий, связанных с Кировой".

Письмо не было найдено в архивах республики, но ссылка на него содержится в другом закрытом письме Центрального комитета ВКП(б) "О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока" от 29 июля 1936 года.Письмо по поводу убийства С. М. Кирова было разослано 18 января 1935 года во все партийные организации. О результатах его обсуждения в партийных организациях Дагестана можно судить по информации, которую Дагестанский обком партии подготовил по этому вопросу в апреле-мае 1935 года. Письмо разрабатывалось на заседаниях бюро городских и районных комитетов партии, закрытых собраниях районного партийного и комсомольского актива, в партийных и комсомольских организациях.

Многие выступления, произносимые на таких собраниях, сводились к разоблачению тех, кто не соглашался с генеральной линией ЦК ВКП (б) и высказывался в поддержку террористических актов против видных политических деятелей страны. На такое, как видно из информации, НКВД спешило завести дело. Однако документов с данными о привлеченных к уголовной или иной ответственности в связи с этим нет. Даже обсуждение самих писем ограничивалось общими требованиями повышения классовой бдительности, очистки советского экономического аппарата от чуждых элементов и укрепления единства партийных рядов.

1. Истоки репрессий в Дагестане

Вышеупомянутое письмо Центрального комитета ВКП(б) "О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока", полученное Дагестанским обкомом партии 2 августа 1936 года, уже на второй день было рассмотрено на заседании его бюро.

Выступавшие на бюро не ограничились изложением фактов, упомянутых в письме, и поддержкой линии Центрального комитета ВКП(б), но также указали на необходимость принятия более решительных мер в отношении тех, кто проявил себя сторонниками троцкистско-зиновьевской оппозиции. В связи с этим было предложено пересмотреть дела троцкиста Лелевича, арестованного сразу после убийства Кирова, Божиновского и других, с целью выявления их последователей и привлечения их к ответственности. Не была забыта и так называемая "подпольная контрреволюционная троцкистская организация", обнаруженная в 1929 году в Хасавюртовском районе.

В августе бюро обкома партии вновь вернулось к закрытому письму ЦК ВКП (б), но уже вооруженное решениями Северо-Кавказского обкома КПСС (6).В постановлении бюро обкома партии планировалось проверить и перепроверить всех без исключения сотрудников, в том числе технический персонал, партийного аппарата. Тородским и районным партийным организациям было предложено до 10 сентября проверить состав секретарей первичных партийных организаций, проверить все партийные организации, в которых совершали вылазки сторонники троцкистов-зиновьевцев, и заслушать в бюро обкома, Махачкалинского горкома и райкомов партии информацию об организации массовой партийной работы, политической ситуации и других вопросах в отдельных организациях, учебных заведениях, селах и деревнях.

Последствия таких дискуссий не заставили себя долго ждать. 20 августа 1936 года начальник Хасавюртовского районного отдела НКВД ДАССР лейтенант государственной безопасности В. Махаев издал постановление о завершении агентурного дела в отношении 16 человек, проживающих в городе Хасавюрте и других местах..Многие из них были арестованы, а затем освобождены в 1912-1931 годах, в то время как остальные, "признавшие свои ошибки", отделались освобождением от работы и исключением из партии и комсомола.

Причина ареста многих партийных и советских работников. деятелям образования и культуры республики послужило их личное знакомство с председателем Всесоюзного Центрального комитета ВКП(б), кандидатом в члены ЦК ВКП (б) М. Томским, которое они связали с ним в своих служебных обязанностях во время его пребывания в 1934 году на отдыхе в Дагестане. После смерти М. Томского (он застрелился на своей даче в Болшеве 22 августа 1936 года) начальник отдела обкома партии Ю. Шовкринский, секретарь парткома завода "Двигатель" З. Феодаев, директор Дагпединститута И. М. Махмудов, работник культуры Н.Н. Тутышкин, заместитель директора Манасской МТС Ф. Ф. Гриневич, сотрудник Махачкалинского отделения железной дороги Маевский и другие, против которых одним из главных обвинений была выдвинута связь с врагом народа.

Среди тех, против кого-то обвинения были выдвинуты в тот год, следующий фамилии упоминаются в документах: Ш. Dovetov, Kabantsov, А. Д. Куропятникова, Б. Астемиров, Х.-М. Хан-Магомедов, И. Алиев, Kushnev, Закарьяеву А. Никонов, Иванов, Мороз (Г. Махачкала); И. Морозов, Khanukov, Сусликов, Ковнеров, Алияров (Дербент); Вершков, Bagaedov, М. Алибеков, Викторов, И. Умаров, Б. Макаев, Тарамов (Хасавюрт); Х. Арсланбеков, М. Карагишиев (Буйнакск); Чулков, К. Тарыкин, Заславский (Кизляр) С. Габиев, А. Сеид-Гусейнов, Г. Исаев, М. Тумалаев, Р. Узаилиев, М. Каяев, М. Магдиев, Ю. Амиров (Лакский район); М. Исаков (Курахский район); М. - Р. Товкаев (Кайтагский район) и другие.

Некоторые из них избежал расправы в то время. А. Сеид-Гусейнов, Ю. Амирова, М. Магдиев, А. Исаев, Ш. Rashkuev, М. Tumalaev, г. Shtanchaev, Р. Uzayliev, М. Kayaev, М. - Р. Tovkaev были оправданы на выездной сессии Военного трибунала Северо-Кавказского военного округа в Махачкале на январь 6-9, 1940, С. Gabiyev был оправдан еще раньше, в декабре 1939 года.

Хотя маховик репрессий набирал обороты, высшее политическое руководство страны не было удовлетворено темпами и масштабами репрессий, что также было очевидно на пленуме Центрального комитета ВКП (б), состоявшемся 23 февраля - 5 марта 1937 года.На пленуме И. В. Сталин выступил с докладом "О недостатках партийной работы и о мерах по устранению троцкистских и других двурушников", обвинив руководящих работников как в центре, так и на местах в политической беспечности, способствующей выдвижению агентов иностранных государств на определенные ответственные посты. Он подробно изложил обоснование тезиса о том, что классовая борьба будет усиливаться по мере продвижения советского общества к социализму со всеми вытекающими последствиями для тех, кто не занимал таких позиций. Руководствуясь этим, пленум призвал к выявлению двурушников, вредителей и троцкистов в среде руководства, что дало толчок к еще более масштабным репрессиям против партийных кадров, советских и хозяйственных руководителей, представителей научной и творческой интеллигенции.

Первый " секретарь Дагестанского обкома партии Н. Самурский не принимал участия в работе пленума ЦК партии, но вскоре. 2 апреля 1937 года он был принят И. В. Сталиным. На приеме ему были сделаны серьезные замечания по поводу "отсутствия большевистских традиций" в деятельности Дагестанской областной партийной организации.

В те годы не было принято игнорировать указания Центрального комитета, поскольку подобные попытки имели бы серьезные последствия для лидера любого ранга. Желание представить тогдашнего первого секретаря Дагестанского обкома партии Н. Самурокого как человека, который пытается не выполнять решения февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б), которое сейчас предпринимается некоторыми, выглядит неубедительно, если не наивно.

Н. Самурский не принимал участия в этом пленуме ЦК, но еще до его завершения, 4 марта, он провел совещание республиканских и махачкалинских городских партийных активистов, где выступил с докладом "Политические выводы в связи с раскрытием саботажа на озимом севе и подъемом зяблика и задачами партийной организации". И какие практические меры были приняты в отношении организаторов упомянутых выше заметок.

В подтверждение этого объяснения поведения Н. Самурского приводится ссылка на то, что Дагестанская областная партийная организация не стала затягивать обсуждение решений февральско-мартовского пленума ЦК. Действительно, обсуждение его решений на собрании активистов Махачкалинской городской и республиканской партий состоялось 14-17 апреля, на котором с докладом выступил Н. Самурский. Это было вызвано тем, что по решению Северо-Кавказского обкома один из его секретарей должен был выступить с докладом на активе Республиканской партии. Однако по разным причинам никто из секретарей областной партийной организации так и не приехал, а сам Н. Самурский находился в Москве по вызову И. Сталина.

Не дожидаясь проведения республиканского партийного актива, бюро обкома ВКП (б) 11 марта направило телеграмму в районные партийные комитеты с требованием организовать углубленное изучение решений февральско-мартовского пленума ЦК в сети партийного и комсомольского образования, на семинарах пропагандистов, разъясняющих суть контрреволюционной деятельности "правых ренегатов", "реставраторов капитализма" Бухарина, Рыкова. Материалы пленума обсуждались в городских районных и первичных партийных организациях республики. Все эти встречи проходили под знаком нарастающего политического психоза, разоблачающего все новых и новых "врагов народа".

Жесткое отношение к правоохранительным органам было озвучено в решениях партийных органов. 5 июля 1937 года бюро обкома партии заслушало вопрос" О состоянии работы прокуратуры, НКЮСТ и судебных органов Дагестанской АССР", подготовленный комиссией под председательством заместителя председателя ЦК. Комиссар Комиссии советского контроля при Совете Народных Комиссаров СССР Шалит. На бюро обкома партии были предъявлены обвинения председателю Главного суда Ибрагиму Алиеву, заместителю председателя Челышеву, прокурору республики Kh.Kh. Горст, помощник прокурора Гузнетдинов, как проводивший антипартийную, антигосударственную практику в работе судебных органов. Решением бюро обкома партии все эти лица были отстранены от должности и исключены из партии. Не выдержав издевательств во время работы комиссии и на заседании бюро обкома партии, утром 6 июля 1937 года председатель Главного суда Ибрагим Алиев покончил жизнь самоубийством. В течение 3 дней друзья и соратники И. Алиев не решился похоронить его. Только на третий день соседка И. Алиева М. Онаньева (вдова участника гражданской войны в Дагестане), сотрудница экономического отдела Наркомздрава, выписала доски, сделала гроб и похоронила его, за что ее сняли с работы и исключили из партии.

В процессе обсуждения результатов работы комиссии Шалита и решения бюро обкома партии от 5 июля 1937 года в городских и районных и первичных партийных организациях пострадали сотрудники прокуратуры и Народного комиссариата юстиции ДАССР, руководители правоохранительных органов Агульского, Ботлихского, Каякентского, Лакского, Ачикулакского, Казбековского и Коркмаскалинского районов, городов Махачкала и Хасавюрт.

Для ускорения выполнения решений февральско-мартовского (1937 г.) Пленума ЦК ВКП (б), упрощенного расследования и последующих актов репрессий в стране, приказом народного комиссара внутренних дел СССР Н. В. Колесникова. Согласно Постановлению Верховного Совета ВКП(б), принятому 31 июля 1937 года в тот же день на заседании Политбюро ЦК ВКП (б), в республиках, краях и областях были созданы специальные судебные "тройки", решения которых обжалованию не подлежали. "Тройки" действовали с 1 августа 1937 года по 15 ноября 1938 года, т. е. до тех пор, пока они не были ликвидированы постановлением ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 17 ноября 1938 года.

Входит в "тройку" в Дагестанской АССР был утвержден: народный комиссар внутренних дел Дагестанской В. Ломоносова, первого секретаря областного комитета ВКП(б) н. Самурский (октября 1937 года М. Ф. Сорокиным) и председатель spaccalegna Верховный суд Дагестана Ф. И. Сапаров (освобожден от этих обязанностей постановлением Бюро ЦК ВКП(б) 28 ноября 1937

Результаты выполнения решений февральско-мартовском (1937) Пленуме ЦК ВКП(б) были изложены в двух информационных писем (одинаковые по содержанию) первого секретаря Дагестанского обкома партии Н. Самурский в ЦК ВКП(б) обратился к И. В. Сталину от 17 августа 1937 г. и А. А. Андреев, Н. И. Ежов, Г. М. Маленкова на 4 сентября 1937. ваша задача была успешно выполнена".

Со второй половины 1937 года репрессии в Дагестане проводились в соответствии с лимитом, утвержденным решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 10 июля 1937 года (Протокол № 51, стр. 206-2) "Об антисоветских элементах", для первой категории - 600 человек и для второй-2478.

Однако 26 сентября в 0: 05 утра первый секретарь обкома партии Н.Самурский обратился в ЦК ВКП(б) с просьбой увеличить установленный лимит с 600 человек по первой категории до 1200 человек и с 2478 человек по второй категории до 3300 человек. В срочном порядке просьба была удовлетворена Политбюро ЦК ВКП(б) в тот же день.

Предположительно, новый, более чем удвоенный лимит на репрессии был соблюден. Неслучайно со второй половины 1937 года участились репрессивные акты против многих категорий и политических сил общества, в том числе коммунистов. В то время как 592 коммуниста были исключены из партии в 1937 году, 472 из них были исключены во второй половине года. По числу исключенных районных и городских партийных организаций они распределились следующим образом: Махачкала - 105, Дербент - 43, Буйнак и Хасавюрт - по 30, Кая - Кент - 26, Ботлих - 22, Коркмаскалинский - 21, Кулинский - 19, Кахиб - 18, Гуниб-17, Карабудахкент и Дахадаевская - по 15, Ачикулак и Лак - по 14.Бабаюрт, Кизляр, Тляратинская, Шелковская и Двигателстрой - по 13, Кумторкалинская - 12, Ахвах, Кайтаг, Левашинская и Рутульская - по 10, Акушинская, Ахтынская и Казбекковская - по 9, Докузпаринская и Курахская - по 7, Унцукуль и Цунта - по 6, Гумбетовская, Каясулинская и Хунзахская - по 5, Хива - 4, Касумкент - 3, Ахул. Караногай, Табасаран и Цумадин - по 2. Ни одна районная или городская партийная организация не была избавлена от репрессий.

За тот же период из партии были исключены 30 членов и 6 кандидатов в члены Дагестанского обкома партии, в том числе 8 руководителей отделов обкома и 16 секретарей районных партийных комитетов. Среди исключенных были 2 члена ревизионной комиссии обкома ВКП(б).

Репрессии также обрушились на высших руководителей, особенно после того, как в газете ЦК ВКП(б) "Правда "появилась статья" Гнилая позиция Дагестанского обкома". Статья оскорбила первых лиц республики. "Буржуазные националисты вместе с троцкистами, шпионами и диверсантами ... пробились в руководящие советские и партийные органы. В течение ряда лет они предавали народы многонациональной республики… Председатель ДагЦИКа Магомед Далгат, Председатель Совета Народных комиссаров Дагестана Керим Мамедбеков, его правая рука-жена Любовь Эрлих-начальник Управления геологоразведки республики… Гнилая позиция Дагестанского обкома способствует сохранению буржуазных националистов в республике и активизации мусульманского духовенства". "Секретарь обкома Н. Самурский, - говорилось в статье, - располагает всеми материалами о действиях буржуазных националистов, но он, как ни странно, непонятно, бездействует. Как долго дагестанская партийная организация будет терпеть такую ситуацию?"

В сентябре бюро обкома партии исключило из рядов ВКП (б) председателя Дагцика, одного из виднейших революционеров и руководителей республики М. Далгата, обвинив его как контрреволюционного буржуазного националиста, ученика и последователя "врага народа" Д. Коркмасова. На том же заседании председатель Совета Народных Комиссаров ДАССР К. Мамедбеков был исключен из партии как покровитель и пособник буржуазных националистов и троцкистов. В тот же день оба они были арестованы органами НКВД.

Тучи уже сгущались над самим Н.Самурским. На следующий день бюро обкома обсудило статью "Гнилая позиция Дагестанского обкома", опубликованную в "Правде", и признало, что в ней выявлены грубые политические ошибки, допущенные руководством обкома партии в борьбе с буржуазными националистами. Вина за эти недостатки была в основном возложена на Н. Самуцкого. Выступавшие на заседании бюро обкома партии ораторы обвинили его в связях с врагами народа Д. Саидовым и Х. Ханмагомедова, о заметках в сельском хозяйстве, приглашении и поддержке М. Томского, о примиренчестве по отношению к буржуазным националистам и о публикации брошюры с заявлениями "об отсутствии кулака и особой революционной роли мусульманского духовенства во время гражданской войны", которые объективно помогли врагам народа в их контрреволюционной работе. Членов бюро обкома партии не удовлетворили собственные объяснения Н. Самарского по выдвинутым против него обвинениям.

В сентябре бюро обкома партии собралось на новое заседание, к тому времени в значительно более узком составе: в нем приняли участие 5 членов и 3 кандидата в члены бюро из 9 членов и 5 кандидатов, избранных после XIV областной партийной конференции. Обсудив вопрос о Н.Самурском, бюро обкома партии, посчитав, что он полностью разоблачен как один из идеологов и руководителей контрреволюционной буржуазно-националистической группировки в Дагестане и который в течение длительного ряда лет вел подрывную вражескую работу, направленную против интересов Советской страны и народов Дагестана, исключило его из рядов ВКП(б). В тот же день в срочном порядке был созван пленум обкома партии из числа членов пленума и секретарей райкомов партии, находившихся в Махачкале. Неполный пленум выразил официальное одобрение решения бюро обкома партии, и после пленума Н. Самурский был немедленно арестован.

Именно так быстро и резко, часто в нарушение существующего партийного устава, решались кадровые вопросы в партии. Уже 8 октября на бюро обкома партии М. Сорокин зачитал телеграмму за подписью И. Сталина об увольнении первого секретаря обкома Н. Самурского и утверждении Сорокина в должности первого секретаря, освободив его от обязанностей второго секретаря. Бюро обкома партии приняло это решение к сведению. На следующий день пленум обкома партии безоговорочно проголосовал за указание, исходящее от Центрального комитета.

Как видно из документов тех дней, бюро обкома партии часто было вынуждено заниматься не политическими и экономическими задачами, стоявшими перед республикой, а личными делами коммунистов, превращаясь в своеобразную комиссию по чистке. Спешка, спешка чувствуется во всем. На одном и том же заседании несколько коммунистов, включая членов бюро, пленума и руководителя, одновременно рассматривают партийные вопросы. отделы обкома партии и другие ответственные работники.

За такими массовыми исключениями, когда было необходимо тщательно и объективно разбираться в личных делах коммунистов? Гораздо проще было, как это часто бывало на практике, предъявить коммунисту стереотипное обвинение в буржуазном национализме, троцкизме, связях с врагами народа и других грехах и исключить его из партии. Более того, подобные обвинения, как правило, исходили от вышедших из-под партийного контроля представителей органов НКВД, которых не только не допрашивали, но и принимали безоговорочно. Достаточно было члену бюро обкома партии, народному комиссару внутренних дел В. Ломоносову заявить в бюро, что на коммуниста имеется компрометирующий материал, даже если он был доказанным старейшим членом партии, и вопрос о его исключении был немедленно решен без особых проволочек.

Те, кто в начале 1920-х годов считал необходимым обратиться в Центральный комитет партии с обоснованием необходимости вывода Дагестана из Юго-Восточного региона и подчинения его Центральному комитету партии по партийной линии, а Правительству РСФСР по государственной линии (как это было в случае с Татарией, Башкирией и другими республиками).

Таких писем было два , одно адресовано Дж.Р. Р. Толкину. Коркмасов, находившийся в то время в Москве, и другие - в качестве проекта обращения в Центральный комитет (см. документ № 68 и приложения к нему). Оба письма были написаны вскоре после партийной чистки 1921 года и подписаны 22 декабря 1922 года И. Алиев, М. Далгат и А. Тахо-Годи.

Такое обращение было вызвано выпиской из постановления Юго-Восточного бюро ЦК об отзыве С. Гариева и П. Ковалева из Дагестана для работы в регионе и направлении М. Н.Рютина из центра в Дагестан в качестве первого секретаря, которая была получена Дагестанским обкомом партии. Выражая свое несогласие с этими решениями, авторы обращения указали, что отзыв местных работников "не может быть компенсирован даже десятком центристов, которые будут крутиться среди 33 языков и племен, напишут несколько циркуляров из партийного справочника, а затем вернутся, оставив горцев в недоумении". И, наконец, авторы письма продолжили: "Для любой работы необходима ударная группа рабочих, одинаково осведомленных о задачах строительства, вокруг которой происходит дальнейшее расслоение других работников как в центре, так и на стройплощадке. У нас тоже есть такая базовая группа людей, которые понимают задачи партии в Дагестане, возглавляемая Джалалом (речь идет о Д. Коркмасове). Если Центральный комитет партии по той или иной причине решил ликвидировать эту группу, было бы желательно знать реальные причины этой ликвидации".

В середине сентября 1937 года оба письма попали в руки корреспондента "Правды" М. Мезенина, а слова, выделенные выше из первого письма, были включены в статью "Гнилая позиция Дагестанского обкома", опубликованную в газете "Правда" 24 сентября. Еще до этой публикации, сыгравшей роковую роль в судьбе Н. Самурского, оба эти письма были отправлены им секретарю ЦК ВКП(б) Н. И. Ежову.

Другой документ, подготовленный в форме доклада для расширенного пленума Дагобкома в 1924 году 43 членами и кандидатами в члены областного комитета партии, также использовался для расправы с местными кадрами. Впоследствии этот документ появился как "Платформа-43-х". В нем говорилось о необходимости отделения Дагестана от Юго-Восточного региона в рамках нового зонирования. Члены областного комитета, подписавшие документ, расценили включение Дагестана в состав Юго-Восточного региона как потерю автономии, присоединение его к казачьим областям и отмену гарантий политического и экономического развития, данных декларацией об автономии и Конституцией. Только прямая связь с Москвой рассматривалась авторами Платформы как необходимое условие, при котором Советское правительство и Коммунистическая партия могли закрепиться в Дагестане.

Все те, кто подписал платформу - 43-х в 1924 году, были помечены как "контрреволюционеры", "буржуазные националисты", "враги народа", и все, кто жил в республике, были арестованы.

В сентябре 1937 года открылась Махачкалинская городская партийная организация, где М. Сорокин (уже в роли первого секретаря обкома партии) и В. Ломоносов (см. док. № 77,78) дали политические оценки деятельности "буржуазных националистов" в республике. Активисту сообщили о решении Бюро обкома партии от 26 и 27 сентября 1937 года исключить М. Далгата и К. Мамедбекова из партии и взять их под стражу.

11 октября 1937 года состоялся 111-й пленум обкома партии, на котором обсуждался вопрос "Об опубликовании в Центральном органе партии "Правда""Гнилой позиции Дагестанского обкома" и решения бюро обкома в связи с этой статьей". В выступлениях тех же М. Сорокина и В. Ломоносова были сообщены решения последних заседаний бюро обкома партии о мерах в отношении авторов Платформы - 43-х Д. Коркмасова, А. Тахо-Годи и других. Особенно резким было выступление В. Ломоносова, назвавшего Д. Коркмасова агентом иностранных государств, а Н. Самурского бешеным буржуазным националистом, прикрывавшимся орденом Красного Знамени и мнимыми революционными заслугами во время гражданской войны в Дагестане.Книга А. Тахо-Годи "Революция и контрреволюция в Дагестане" была классифицирована как контрреволюционная литература, а начальник отдела печати и издательства обкома партии А. Кулаев, популяризировавший свою книгу, подвергся гневной критике. По словам В. Ломоносова, по состоянию на 9 октября 65 человек были арестованы как буржуазные националисты.

Сразу после окончания пленума обкома, 9 октября, Партком КПК по Дагестану поспешил направить" Платформу-43-х " в ЦК КПК при ЦК ВКП(б). 11 ноября ЦК КПК при ЦК ВКП(б) направил запрос в Партийный комитет КПК по Дагестану об авторах антипартийного документа, включая их местонахождение и партийную принадлежность. Через месяц на указанный запрос был дан ответ. Согласно отчету, 19 человек из 43, проживавших в то время в республике (включая Мамедбекова, которого нет в списке), были разоблачены как враги народа и арестованы. 9 человек находились за пределами Дагестана. 7 человек были исключены из партии в конце 20-х и середине 30-х годов, 4 умерли, у 3 не было никакой информации, и один покончил с собой.

Статья Собкора "Правда" под названием "Гнилая позиция Дагестанского обкома" также обсуждалась на заседаниях бюро городского и районных комитетов партии, которые отчитывались перед Областным комитетом партии об обсуждении статьи каждую декаду месяца. Так, за последние дни сентября и первую декаду октября 1937 года в результате обсуждения статьи из партии было исключено 182 человека, в том числе: партийных работников - 57 (секретарь обкома-1, зав. отделов обкома - 5. первых секретарей райкомов-6, вторых секретарей-3, третьих секретарей-1, штатных пропагандистов райкомов-4, зав. парткабинетами-2, парторгами-7, инструкторами райкомов-4, зав. сектор бухгалтерского учета - 1, секретарей районных комитетов ВЛКСМ - 3); советская рабоче 27 (Председатель ЦИК 1, председатель Объединенного военкома - 1, заместитель Председателя СНК - 1, Комиссаров И. заместитель народного комиссара - 1, председателей районных исполкомов - 10, председателей сельсоветов -10): НКВД 6: работников сельского хозяйства 22; судьи и прокуроры - 10; сотрудники вузов - 15; рабочие республиканских, районных, Советских, хозяйственных и торговых организаций - 55; 1 рабочих; фермеры - 9.

В течение трех месяцев статья обсуждалась в партийных организациях республики. Результатом его обсуждения 1 января 1938 года стало исключение из партии и увольнение с работы 330 человек.

Судьбу многих из них решало бюро обкома партии, которому приходилось много работать и рассматривать сразу несколько личных дел на отдельных заседаниях. На заседании 10 октября руководитель бюро и пленума обкома Михаил Березняков был исключен из бюро и пленума обкома; первый секретарь Дер-бентского райкома партии Н.Эмиров был исключен из партии; С. Сулейманов (Двигатель) был исключен из партии; первый секретарь Лакского райкома был исключен из партии, снят с работы и исключен из списка кандидатов в члены бюро и члены обкома, как враг народа и буржуазный националист Начальник Дербентского областного управления НКВД М. Исаев был уволен из обкома партии за связь с разоблаченным врагом народа, буржуазным националистом К. Мамедбековым. Алиев. Вскоре, на заседании бюро обкома партии 12 октября 1937 года, Д. Фридман, менеджер "Дагконсервтраста", был исключен из партии и уволен с работы.

В такой же ситуации вопрос о членстве в партии был решен на заседании бюро обкома партии 23 октября 1937 года заведующим школьным отделом обкома партии А. М. Шамхаловым. Более того, отцу и жене А. М. Шамхалова было предъявлено обвинение как выходцам из классово чуждой среды и дано указание рассмотреть вопрос об их партийности в соответствующих партийных организациях. На том же заседании бюро обкома партии заместитель председателя СНК ДАССР М. Гитинов и первый секретарь Казбековского райкома партии А.-Х. были исключены из партии и уволены. Магомедов, директор региональных курсов пропагандистов А. Бултанов, председатель Дагразнопромсоюза Ю. Кабукаев как подписавшие антипартийный документ

документ. (См. док. №86). В Пятигорске был арестован заместитель начальника УВД Х. Д. Тагиев. Начальник Северо-Кавказского земельного управления, много лет проработавший народным комиссаром сельского хозяйства ДАССР.

Вслед за этим начальник отдела государственной торговли обкома партии А. Алиев, народный комиссар финансов Х. М. Омаркадиев, заместитель народного комиссара О. Османов, директор Дагпединистата И. Махмудов и многие другие были исключены из партии и уволены с работы. Ни высокие должности, ни заслуги перед народом не могли спасти их от вездесущих органов НКВД.

На XV областной партийной конференции (июнь 1938 г.) нарком внутренних дел ДАССР В. Г. Ломоносов, как о крупном успехе, сообщил, что НКВД в 1937 году в Белоруссии арестовал Муслима Атаева и доставил его в Дагестан. Ведь только в феврале 1937 года он в звании полковника, занимавший должность помощника командира 27-й кавалерийской дивизии, был аттестован и рекомендован на должность командира дивизии.

Судьба репрессированных была трагичной. Некоторые из них (Н. Самурский, К. Мамедбеков, Д. Коркмасов, А. Тахо-Годи и др.) были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны, многие отправлены в лагеря ГУЛАГа. Среди заключенных Севжельдорлагеря Коми АССР, который Путин использовал для строительства железной дороги Котлас - Воркута, было немало репрессированных дагестанцев. Здесь отбывал наказание М. Далгат, приговоренный Революционным трибуналом к смертной казни, замененной 25 годами лишения свободы. Омарказиев, X-D. Тагиев, Х. Эмирбеков (бывший ответственный секретарь Гунибского райкома партии, впоследствии работавший на различных руководящих должностях в регионе и республике: председатель Дагсовпрофа, заместитель председателя Северо-Кавказского облисполкома), А. С. Гусейнов, Ю. Шовкринский (находился в лагере НКВД Печоры, приговорен к 8 годам ИТЛ), Г. Гаджибеков (погиб в конце января 1941 года при строительстве дороги), А. К. Атаев (активный участник борьбы за Советскую власть в Дагестане), Бальзаминов (сотрудник редакции "Дагправды"), Ю. М. Кабукаев (бывший ответственный секретарь Кайтаго-Табасаранского райкома партии, впоследствии секретарь Дахадаевского райкома, который до ареста работал председателем Даграднопромсоюза, единственной виной которого было подписание документа Платформа - 43-х в 1924 году) и другие.

Арестованные подвергались изощренным пыткам, которым не все могли противостоять, и подписывали какие-либо сфабрикованные обвинения. Обычными пытками в махачкалинской тюрьме НКВД, как пишет в своих воспоминаниях А. Вагабов, активный участник гражданской войны, проведший много лет в тюрьмах и лагерях и чудом там выживший, были "кошачья свадьба", "подстава" и другие. В первом случае 8 следователей, стоя в разных углах комнаты, начали один за другим избивать допрашиваемого сзади, чтобы он не мог догадаться, кто из них его избивает. Они били меня до тех пор, пока я не потерял сознание. Или они проводили допрос, кладя допрашиваемого на стойку и даже не позволяя ему сидеть в течение нескольких дней. Допросы проводились ночью, а днем им не давали спать, чтобы сломить волю, получить сфабрикованные показания.

Народный комиссар внутренних дел ДАССР В. Ломоносов, с благословения которого следователи издевались над арестованным, на допросе после ареста в марте 1939 года признался: "Были случаи, когда после допроса арестованный умирал. Довнарович скончался от побоев на допросе, Челышев скончался в больнице..."

А. М. Далгата, который упорно отрицал свою вину, ночью перед рассветом посетил следователь Затолокин и ударил чем-то тяжелым по голове. В полубессознательном состоянии он был вынужден подписать заранее подготовленный протокол допроса с признанием своей вины. Однако, когда он пришел в сознание на второй день и отказался от своих предыдущих показаний, его снова вызвали на допрос и избили резиновым шлангом.

М. Атаев и Д. Саидов умерли от пыток. Г. Далгат, который порезал себе запястья, не выдержал издевательств. Б. Астемиров, Р. Нуров и многие другие получили серьезные ранения.

Заведующий отделом культуры и пропаганды обкома партии, хорошо известный в литературных кругах республики, также подвергся невыносимым пыткам. Шовкринский, арестованный за создание, как это звучало в обвинительном заключении, троцкистской организации в Лакском районе, связь с врагом народа И. Томским. Доказательства были получены с использованием незаконных методов расследования против него, избиений и многочасовых допросов. По-видимому, это показалось Y. Шокринскому, как и многим другим заключенным, что произошла какая-то чудовищная ошибка, о которой И. Шокринский не знал. Сталин. Он дважды писал И. Сталину, надеясь, что тот поймет и прекратит этот произвол. В третий раз, в связи с тем, что бумага не использовалась, он написал на куске ткани, оторванном от майки, и направил свое заявление председателю Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б) под вымышленной фамилией.: "Я получил все от Большевистской партии-и родину, и счастливую жизнь. У меня было все, и у меня не было ничего и никаких мотивов искать что-либо за пределами нашей великой Родины. Я не один, товарищ председатель! Вот такие люди, как я, невинно погибающие, десятки и десятки горцев Дагестана-большевиков. А сколько погибло в тюрьме? Мы молодые люди, которые выросли, по словам народного поэта Дагестана Сулеймана Стальского. в социалистических садах они обвиняют в буржуазном национализме людей, которые никогда не встречались глазами с буржуазией. Где наш великий Сталин? Вы действительно верите нашим вынужденным признаниям, добытым под поркой, под палкой? Я писал обо всем этом и о нашем великом Сталине, я не знаю, дошло это или нет".

Горькую участь постигла и семьи репрессированных. Жена Д. Коркмасова Н.Д. Пацкверова-Коркмасова была арестована, а позже, после войны, их сын Эраст, который пошел добровольцем на фронт, получил звание офицера Советской Армии и стал инвалидом первой группы. Вместе с К. Мамедбековым была исключена из партии и арестована его жена Л. Эрлих-Мамедбекова, начальник отдела геологоразведки при СНК ДАССР.

Многие семьи арестованных по политическим мотивам оказались без средств к существованию и работы, их выселили из занимаемых квартир на улицу и практически изолировали от общества. Даже родственники, друзья и знакомые опасались не только помогать им, но и общаться с ними. Для общения с родственниками и родственниками "врагов нации" ими могли бы заинтересоваться соответствующие органы власти со всеми вытекающими в таких случаях последствиями.

В обществе царила атмосфера страха, подозрительности, недоверия и осуждения друг друга. Особенно это проявилось в период разоблачения "врагов народа" в республике. На XV областной партийной конференции (июнь-1938) первый секретарь обкома М. Сорокин сообщил, что после публикации в "Правде" статьи "Гнилая позиция Дагестанского обкома" в обком партии поступило более 1500 заявлений на 400 партийно-советских работников республиканского и районного уровней, руководителей предприятий и организаций с сигналами об их политической неблагонадежности, и большинство, как он выразился, подтвердилось.

Общественные организации республики, в первую очередь "Комсомольская правда", не были избавлены от репрессий. На XV областной конференции комсомола (октябрь 1937 г.) почти все выступления делегатов сводились к разоблачению аппарата обкома, горкомов и районных комитетов комсомола. Основными видами наказаний были исключение из комсомола и увольнение с работы, за которыми, конечно, последовали, как и в других случаях, аресты.

Запущенная машина репрессий была также беспощадна к представителям правоохранительных органов, которые проявляли малейшие колебания при проведении репрессивных мер и выражали какие-либо сомнения в правильности выбранной политики. По обвинению в буржуазном национализме и контрреволюционной деятельности были арестованы М. Мусаев - начальник республиканского управления полиции, М. Алиев, Б. Алиев, Р. Елизаров, С. Османов, А. Джанмурзаев, З. Мусаев, Т. Амиров, М. Хасаев, Ш. Хангишиев - главы Дербента, Ахтына, Лакского, Дахадаевского, Унцукульского, Бабаюртовского, Цумадинского, Карабудахкентского и другие.Хасаюртовский районный отдел НКВД. Также были арестованы бывшие сотрудники службы безопасности П. Схиртладзе, А. Атаев, И. Махмудов, М. Шихмурзаев, Ш. Таркинский, С. Алибеков, П. Гаджиев, Г. Пирбудагов и другие.

Невосполнимые потери понесла не только сама интеллигенция, но и вся национальная культура. 3 марта 1937 года бюро обкома партии приняло постановление об объявлении учебников "Литературной антологией" М. I для 3-го класса и Часть II для 4 - го класса по лакскому языку и тот же учебник для 3-го класса по кумыкскому языку, составленный "контрреволюционерами" М. Хариновым и И. Абакаровым, антисоветским и националистическим. Оба учебника были изъяты.

В октябре 1938 года ГлавЛИТУ ДАССР было предложено изъять из общественного пользования и книготорговой сети книгу "Сборник лезгинской литературы", изданную в 1933 году на лезгинском языке. Книга была признана политически вредной только потому, что в ней содержались стихи и статьи, восхваляющие разоблаченных врагов народа Н.Самурского и других. Вслед за ним та же участь постигла сборники стихов С. Стальского, изданные в 1935-1936 годах, Н. Ханмурзаева, изданные в 1934 году, книгу "Аварская литература", изданную в 1933 году, и "Татские поэты", изданную в 1934 году (см. док. №№117,124). Книга стихов Г. Цадаса, изданная в 1935 году, в том числе стихотворение, посвященное смерти С. И. Кирова, была объявлена народным комиссаром внутренних дел ДАССР В. Г. Ломоносовым контрреволюционной и изъята из обращения. В духе тех лет основные "идеологические ошибки" были "раскрыты" в книге кумыкского писателя Ю. Гереева (настоящее имя Ю. Я. Сырмаис). "Весна, пришедшая с Севера". За популяризацию Д. Коркмасова в его книге "Враг народа" и восхваление Н. Самурского в его письмах "враг народа", за допущенные контрреволюционные "опечатки" в переводах классиков марксизма-ленинизма и другие "грехи" того же рода ответственный секретарь Союза писателей Дагестана Ю. Гереев был исключен из партии решением бюро обкома партии от 15 октября 1938 года (см. док. №99). Решением обкома партии от 4 декабря 1937 года Даглиту было поручено изъять все работы и портреты разоблаченных "врагов народа"," буржуазных националистов " А. Шамхалова, Ю. Гереева, Е. Мататова и других.

Еще раньше, в феврале 1937 года, обком решил снять "контрреволюционной", "троцкистско-Zinovievist" литература не только из публичных коллекций, а также из частных библиотек, хотя это решение бюро обкома было отменено на основании распоряжения Северо-Кавказского краевого комитета партии; однако, это было не безопасно держать любую книгу, которую можно отнести к таким публикациям. Было несколько примеров такого рода. Когда Д. Саидов был арестован, были обнаружены отдельные работы Троцкого, Каменева и Зиновьева, и ему было предъявлено обвинение в этом как куратору троцкистской литературы. Решением бюро Рутульского райкома партии Г. Кузиев был исключен из ВКП(б) за хранение религиозных книг дома.

. Репрессии против экономических деятелей Дагестана

За потерю бдительности, бесхребетности, беспринципности в борьбе с классовыми врагами, скрывающими свою принадлежность к троцкистам, Зиновьева был наказан в партийном порядке, вплоть до увольнения и исключения из партии секретарей махачкалинского горкома партии Е. Мильштейн, Cerkiew, Кизлярского района - В. Сорокин, Дербентский район - Гафуров, члены партии И. Буров, Д. Кущ, Губанов, Н. Клионский, Иван Толмачев, О. Гадецкий, и многие другие.

Поначалу показания лиц, зачисленных в лоно "потомков троцкистов-зиновьевцев", были относительно "мягкими" и ограничивались публичной критикой, партийным наказанием, исключением из партии и увольнением с работы. По мере эскалации антитроцкистско-зиновьевской кампании участились и наказания. Еще в 1935 году республиканские газеты сообщили об обнаружении "троцкистской организации на строящемся оборонном предприятии - Двигателе". В следующем году со строительства завода было уволено около 400 рабочих и служащих, в том числе 70 инженерно-технических работников. Они числились в числе троцкистов и ставленников врага народа Ю. Г. Пятакова, переехавших в республику из Москвы и других городов и регионов страны. За этим последовали аресты. Были арестованы следующие лица: начальник строительства С. Б. Урицкий, главный инженер Благовещенского завода, главный инженер-металлург И. В. Можеев, бригадир Е. П. Монастырский, инженер Н. И. Людов, редактор заводской газеты "Дай двигатель" С. Г. Телегин, приговоренный 7 апреля 1938 года к 10 годам лишения свободы.

Эти аресты на заводе продолжались и в последующие годы. В апреле - августе 1938 года были арестованы главный конструктор И. Г. Малышев, главный механик В. Ф. Надкоп, начальник ОТК Ф. А. Неженцев и заместитель главного инженера К. К. Пога. Директор завода по строительству Т. Г. Лещинский - зам. А. М. Требелев - начальник цеха, А. Р. Голод - начальник отдела кадров и, наконец, сам директор завода Е. М. Равикович.

Объектом самых жестоких репрессий стали молодые сотрудники Научно-исследовательского института национальной культуры при Совете Народных Комиссаров ДАССР, созданного в 1924 году. Поводом для начала кампании против сотрудников института послужило дело Лабори (Георгия) Лелевича, бывшего соратника Л. Д. Троцкого. отдел литературы Института национальных культур.

Город Лелевич часто выступал на литературные темы в прессе, перед общественностью, студентами вузов и успел подружиться со многими представителями тогдашней небольшой интеллигенции республики. Однако эти знакомства сыграли роковую роль в судьбе многих из них. Среди них был поэт Рабадан Нуров, заместитель председателя Государственной Думы. редактор газеты "Дагестанская правда" Н. Филимонов, вся вина которого заключалась в публикации статей Г. Лелевича на ее страницах. Среди многочисленных обвинений, выдвинутых против народного комиссара образования, председателя Союза писателей Дагестана Б. Астемирова во время его ареста, было то, что он доверил руководство Союзом писателей троцкисту Г. Лелевичу. Заместитель народного комиссара образования В. С. Ольшевский был исключен из партии и арестован за тесную связь с ним.Он осмелился проявить дружеские чувства к Г. Семья Лелевича после его ареста.

Институт был объявлен рассадником троцкизма. Руководство и научные сотрудники института: директор А. Тлюняев, вслед за ним Г. Гаджибеков, сотрудники М. Чаринов, А. Каяев,

X. Гитинаев и другие классифицируются как троцкисты. Из 23 сотрудников 8 были арестованы, и против них были возбуждены уголовные дела. Решением бюро обкома партии от 15 февраля 1938 года прежнее название института, напоминавшее о национальной культуре и, по - видимому, заставлявшее тогдашнее руководство опасаться, что оно будет способствовать становлению национального самосознания, было отменено, "поскольку оно не соответствует стоящим перед ним задачам и отражает по существу буржуазно-националистическое содержание". Он был переименован в Институт истории, языка и литературы при Совете Народных Комиссаров ДАССР.

На основании письма Центрального комитета ВКП(б) (август 1936 года) НКВД начал кампанию против "троцкистов" и" троцкистских групп", якобы действующих в республике, начиная с 20-х годов. В конце 1936-го и в начале 1937 года ряд руководящих работников республики были исключены из партии и уволены с работы по обвинению в троцкизме: бывший председатель Верховного суда ДАССР, управляющий Дагконсервтрастом Г. А.-М. Нахибашев, обвиненный в связях еще в 1929 году с Хасавюртовской контрреволюционной троцкистской группой, первый секретарь Каякентского райкома партии М. Магдиев за участие в контрреволюционной троцкистской работе в Дагестане, редактор журнала Лакская газета Ш. Рашкуев, председатель Кулинского райисполкома Г. Штанчаев. Позже Тату Булач, работавший тогда в Народном комиссариате пищевой промышленности РСФСР, был арестован в Москве как один из лидеров троцкистской группы, существовавшей в Буйнакске в 1923 году. Не спасло ее и то, что в те годы этот вопрос рассматривался КПК, которая признала ее непричастной к троцкизму.

К концу 1936 года в республике было возбуждено более 130 уголовных дел по фактам контрреволюционной, троцкистской деятельности. Только в Кизлярском районе 19 человек были привлечены к уголовной ответственности по делу о пожаре в конюшне и гибели 42 лошадей.

В партийных организациях республики обсуждение закрытого письма ЦК ВКП(б) "О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока" шло очень остро, с резкой критикой тех, кого подозревали в малейших отклонениях от курса партии. Однако партийные оценки деятелей "блока" не всеми были восприняты благосклонно. Более того, нашлись принципиальные противники Сталина и его политики, которые не побоялись заявить об этом открыто, хотя это и грозило им тяжелыми последствиями. Выступая на собрании активистов Каясулинской районной партийной организации (сентябрь 1936 г.), Сирота, помощник бухгалтера Каясулинской МТС, сказал: "Бухарин-самый умный человек в нашем Союзе. Во время коллективизации, если бы они послушались Бухарина, 37 тысяч человек не умерли бы с голоду… Эта оппозиция (Каменев, Зиновьев, Бухарин, Рыков, Радек, Томский и т. д.) возмущена тем фактом, что Сталина восхваляют везде и всюду, в каждый момент".

Сергеев, сторож совхоза № 7 того же района и бывший член партии с 1903 года, сказал: "Все эти троцкисты-заслуженные люди, которые в свое время боролись за революцию, и, на мой взгляд, им не следует назначать самое высокое наказание". Сергеев воздержался от голосования за исполнение революции. Оба они были арестованы, и против них были возбуждены уголовные дела за такие выступления на собрании актива.

Обратный отсчет самых трагических страниц в году в республике, пожалуй, можно начать с известной телеграмме Дагестанского обкома КПСС от 25 января 1937 в городских и районных комитетов партии, в которой было предложено организовать чтение и объяснение в закрытом письме ЦК ВКП(б) "о террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока", а в обвинительном заключении на процессе по делу "антисоветского террористического центра" (январь 1937). Телеграмма была направлена не на разъяснение материалов судебного процесса над Блоком и центром, а на дальнейшее выявление и разоблачение "троцкистско-зиновьевской уловки", ходом которой руководство республики, по-видимому, было недовольно. Это послужило сигналом для новых массовых репрессий, начатых в высших эшелонах власти республики.

Случай с очковтирательскими сведениями о посеве озимых и выращивании вьюрков, подготовленными для доклада в ЦК партии и обком ВКП(б) начальником сельскохозяйственного отдела обкома партии Н. Колесовым и народным комиссаром сельского хозяйства ДАССР Д. Саидовым, стал очень известным. Эти данные были сообщены в Обком партии председателем Совета Народных комиссаров ДАССР, членом бюро обкома партии К. Мамедбековым 6 октября 1936 года в обход обкома партии. Комиссия, назначенная областным комитетом партии во главе с ее представителем Кравцовым, подтвердила эти факты. Они обсуждались на трех заседаниях бюро обкома партии (9, 11 и 17 февраля 1937 года) и на собрании махачкалинского городского партийного актива 4-6 марта 1937 года, которое закончилось исключением Н.Колесова и Д. Саидова из партии и их увольнением с работы, а затем их уголовным преследованием.

По этому поводу впервые 1-й секретарь обкома Н. Самурский также был вынужден давать объяснения на бюро обкома партии. По его словам, он ознакомился с отчетом о ходе озимого сева 2 октября 1936 года буквально на платформе железнодорожного вокзала, когда уезжал в Москву. Из резюме было ясно, что данные о процессе посева были явно завышены, потому что за последние 5 дней сентября посевная площадь увеличилась сразу на 80 тыс. га. Н. Самурский, казалось, сомневался в этих цифрах, но, как ему объяснили в бюро, он не проверил их из-за нехватки времени перед отъездом. В ходе обсуждений на заседаниях бюро обкома партии 9 и 11 февраля (Н. Самурский отсутствовал) в результате проверки по этому делу выяснилось, что 51 тысяча гектаров посевов были отнесены к сводке за 1 октября 1936 года. Помимо Н. Колесова и Д. Саидова, к административной ответственности был привлечен заместитель руководителя аппарата партии. сельскохозяйственный отдел обкома партии Иванов (уволен и объявлен выговор партией), начальник отдела хлопка Народного комиссариата сельского хозяйства ДАССР Кичуев (строгий выговор). Был поднят вопрос о партийной ответственности депутата. Наркомзема ДАССР М. Абакарова.

Вернувшись из Москвы и ознакомившись с решениями бюро обкома партии, Н.Самурский назначил новое заседание бюро обкома партии на 17 февраля по тому же делу. На бюро он попытался их отстоять, но из-за наличия неопровержимых фактов записок был вынужден согласиться с первоначальными решениями бюро обкома партии. Единственное, чего он добился, - это освобождения от наказания заместителя начальника управления. сельскохозяйственный отдел Ивановского обкома КПСС.

Вопрос о фальсификациях в отчетах по озимому севу и выращиванию зяблика вновь обсуждался на заседании бюро обкома партии 25 февраля 1937 года под председательством Н. Самурского. Заместитель наркома сельского хозяйства ДАССР М. С. Абакаров был уволен из бюро с объявлением строгого партийного выговора. "За сокрытие мошенничества от партии, за потворство антигосударственным действиям, за мелкобуржуазную нерешительность, за несвоевременное оповещение о фальсификациях отчетов о посеве озимых и подъеме зяблика".

Однако такие заявления имели трагические последствия. Через три месяца после открытия обкома партии, 7 июня 1937 года, М. С. Абакаров был арестован и 7 ноября 1337 года специальной коллегией Верховного суда ДАССР приговорен к высшей мере наказания - расстрелу, как один из организаторов вредительства в сельском хозяйстве ДАССР. Еще раньше, в марте 1937 года, были арестованы Д. С. Саидов и Н. П.Колесов. Д. Саидов умер от побоев в тюремной камере, Н. Колесов был приговорен к высшей мере наказания.

Не оправдывая реестр, который прошел в Дагестане-это не только посев озимых культур, но и с точки зрения урожайности, в то же время нельзя согласиться с тем, что они вели подрывную деятельность, так как он проходил по делу и сыграл роковую роль в судьбе многих руководителей республики и Н. Самурского, став одним из важнейших

политические обвинения против него. Если и была какая-то вина в этом плане, то это была понятная человеческая слабость, личные амбиции, желание отличиться, показать успехи, пусть даже мнимые, достигнутые новым руководством республики, пришедшим к власти в середине 30-х годов. Амбициозные амбиции, вероятно, подпитывались тем фактом, что соседняя Кабардино-Балкарская область была награждена орденом Ленина в 1934 году за выдающиеся достижения в проведении основных сельскохозяйственных работ, укреплении колхозов и совхозов и выполнении своих обязательств перед государством. Дагестанские лидеры, претендовавшие на не меньшую известность, были не прочь достичь высоких показателей в развитии национальной экономики, а когда из этого ничего не вышло, они также грешили постскриптумами, которые не несли злого умысла и не заслуживали столь сурового наказания, что затронуло многих политических, государственных и экономических деятелей в масштабах республики.

В мае 1937 года бюро Дагестанского обкома партии вернулось к этим вопросам и приняло постановление "О выполнении решений Февральского пленума ЦК ВКП (б) и указаний товарища Сталина". В целях выработки мер по выполнению решений пленума ЦК (правильнее было бы сказать, по поощрению репрессий) в мае было запланировано и проведено совещание с участием народных комиссаров и руководителей республиканских и городских советских, хозяйственных и профсоюзных организаций.

Вся работа XV областной партийной конференции, проходившей с 26 мая по 3 июня, проходила под лозунгом дальнейшего усиления борьбы с "буржуазными националистами, врагами народа". В докладе Дагестанского обкома партии, сделанном первым секретарем обкома Н. Самурским и длившемся девять с половиной часов, подробно говорилось о достижениях и недостатках в развитии народного хозяйства республики, о задачах подъема экономики.

При этом, как в докладе, так и в выступлениях (в дебатах приняли участие более 70 человек), основное место занимали не эти вопросы, а критика, которая превратилась в клевету на разоблаченных "врагов народа". Они также раскритиковали тех, кто все еще оставался при руководстве республики. Однако критика была не деловой, а показательной. Председателя Совета народных комиссаров ДАССР К. Мамедбекова обвинили в том, что он не высказался и "не очень решительно проголосовал за исключение Б. Астемирова из партии, не заявил на конференции, что брат его жены Эрлих был заядлым троцкистом". Председателя ДагЦИКа М. Далгата также обвинили в таком же нестабильном поведении, и когда бюро ПА обкома партии рассматривало вопрос о его брате, он не высказался против него и промолчал.

В духе решений, принятых на XV партийной конференции в Республиканском пресс-нападки тех, кто проявляет нерешительность в борьбе с буржуазными националистами, которые уже в заголовках газетных публикаций тех месяцев призыв: "до конца разоблачить и разгромить буржуазных националистов", "до конца разгромить и изгнать врагов народа в комсомоле", "вредительство в сельском хозяйстве - к строгой ответственности", " буржуазных националистов в редакцию "Zahmetkesh", "Мразь буржуазно-националистического отребья в Каякентском районе, "когда классовый враг будет уничтожен". В неподписанной статье "Искоренить и разгромить буржуазных националистов до конца", опубликованной 12 сентября в "Дагестанской правде", повторялись основные положения доклада обкома партии на XV партконференции, основным лейтмотивом которого было усиление борьбы с буржуазными националистами. Естественно, она не могла быть опубликована в газете без ведома докладчика, первого секретаря обкома партии Н. Самурского.

На конференции прозвучали обвинения в адрес руководства обкома партии в его нерешительности в борьбе с классовыми врагами. Не соглашаясь с этим, Н. Самурский говорит на конференции:…Я хочу сосредоточиться еще на одном вопросе, на " появлении одного из товарищей, который не разоблачил многих врагов народа в Дагобкоме в 1935-1936 годах, а позже разоблачил многих врагов народа, но обкома. Конечно, товарищи, обком нам помог, но я должен категорически заявить, что, хотя и с некоторым опозданием, Дагестанский комитет и я лично разоблачили многих врагов народа в 1935-36 и 1937 годах".

Публикации республиканской прессы на эту тему поддерживаются такими авторитетными изданиями, как центральные газеты "Комсомольская правда", "Известия" и "Правда" за 20, 21 и 24 сентября 1937 года. Они публиковали статьи, сами названия которых - "Политические слепцы в Дагестанском обкоме", "Буржуазные националисты действуют в Дагестане", "Гнилая позиция Дагестанского обкома" - недвусмысленно призывали партийные организации республики сделать новые разоблачения "врагов народа", а карательные органы подстегивали к репрессиям против диссидентов.

В октябре 1937 года работа дагестанского отделения Заготзерно была проверена под председательством Гуляева, уполномоченного представителя Советской контрольной комиссии. Ряд организаций системы Заготзерно Дагестанской АССР были проверены на предмет выполнения постановления ЦК ВКП (б) и Совета Народных Комиссаров СССР от 30.08.1937 "О борьбе с клещами" и "Об улучшении семеноводства зерна".

Комиссия обнаружила недостатки в учете зерна в системе "Заготзерно" ДАССР, наличие зерна (983 тонны), зараженного клегдемом, в Махачкалинской базе, Кизлярке и Шелковской пунктах "Заготзерно".

Бюро обкома партии на своем заседании 16 октября 1937 г. рассмотрело вопрос "о несостоятельности система Дагестан конторы "Заготзерно" решения партии и правительства о сохранении зерна и улучшение зерновых семена, и отметил наличие "врага деятельности офис менеджера "Заготзерно" Amurata Сеид-Гусейнов, упущения и бюрократических методов работы Комитета, уполномоченный "болванки" Ермолаев и саботировать выполнение решений ЦК ВКП(б) и СНК СССР бывшего руководства КПК Дагестан.

Согласно решению бюро обкома партии, руководитель дагестанского отделения "Заготзерно" А. Сеид-Гусейнов был исключен из рядов партии за "вражескую" работу и связь с буржуазным националистом Габиевым и другими. Ермолаеву был объявлен строгий выговор, и вопрос об ответственности бывшего заместителя председателя СНК Гитинова было решено рассмотреть на следующем заседании бюро.

В промежутке между вышеупомянутыми письмами 27-29 августа 1937 года состоялся пленум Дагестанского обкома партии, на котором наряду с другими вопросами рассматривалось послание наркома внутренних дел ДАССР В. Г. Ломоносова "Об устранении классово враждебных элементов в республике". Доклад был сделан в порядке информации в конце пленума, он не был дословным, он не обсуждался, и о нем не сообщалось в прессе. По данным В. Г. Ломоносов, следующие небольшие была принята резолюция: приветствуя решение партии и правительства, чтобы удалить класс - враждебных элементов и утверждение мер по массовой воспитательной работы, направленной на повышение классовой бдительности широких трудящихся масс населения, Пленума ДК ВКП(б) считает необходимым и обязательным для обеих секретарей РК ВКП(б), и членов пленума Dagobkom ВКП(б) и так товарищи с докладами на "положение о выборах в Верховный Совет СССР", в частности, сосредоточить внимание колхозники на общем колхозном заседаниях и заседаниях районных колхозов на значимость этого освобождения и о необходимости повышения революционной бдительности, чтобы разоблачить врагов народа, их деятельности и т. д., посвящая специальный раздел, в свои доклады по данному вопросу".

На заседании бюро обкома партии 8 октября члены бюро обкома и руководитель ВКП(б) были исключены из рядов, освобождены от занимаемых должностей. Х. Ибрагимов, начальник отдела руководящих партийных органов (ОРПО). Производственно-транспортный отдел А. Сеида-Гусейнова. Отстранен от должности, а позже исключен из рядов ВКП(б) кандидат в члены бюро обкома, секретарь райкома партии "Двигателстрой" З. Феодаев. Они были уволены с работы и исключены из партии директоров. отдел печати и издательской деятельности обкома А. Кулаев, управляющий Дагрыбтреста Ф. Юсуфов, начальник отдела по делам искусств при Совете Народных комиссаров ДАССР М. Асельдеров, бывший 1-й секретарь Бабаюртовского райкома партии Ш.-М. Доветов был исключен из партии, постановление бюро обкома партии от 9 сентября об утверждении А. Далгата, ранее исключенного из партии, в качестве редактора республиканской газеты на даргинском языке, было отменено. Руководству Совета Народных Комиссаров Дагестана было предложено отстранить директора и художественного руководителя национального ансамбля Татама Мурадова, лишить его звания Заслуженного артиста Дагестана и убрать из ансамбля имя Н.Самурского. Здесь же было предложено (партийной группе "Дагцик") переименовать название села "Самуркент" в Кумторкалинском районе, а также названия учебных заведений, населенных пунктов, колхозов, совхозов и других объектов народного хозяйства, носящих имена разоблаченных врагов народа и буржуазных националистов.

Репрессиям подвергались не только средние и низшие звенья партийно-советского аппарата, но и руководители республиканского уровня. В течение полутора-двух месяцев, с 26 сентября по 10 ноября 1937 года, из 9 членов бюро обкома партии, избранных на первом организационном пленуме после XV областной партийной конференции (июнь 1937 года), 6 человек были исключены из партии и арестованы (Н. Самурский - 1-й секретарь обкома партии, М. Далгат-председатель ДагТКа, К. Мамедбеков-председатель СНК, Х. Ибрагимов, А. Сед - Гусейнов, М. Березняков - начальники отделов обкома партии), из 5 кандидатов 3 члена обкома были исключены из партии и арестованы (И. Омаров - секретарь Буйнакского райкома партии, З. Феодаев - секретарь Двигателстроевского райкома партии, Н. Эмиров - секретарь Дербентского райкома партии).

Репрессии охватили также многих представителей рабочего класса, колхозного крестьянства, служащих и технической интеллигенции.

На заводе "Двигателстрой"(ныне завод "Дагдизель") 75 человек из числа инженерно-технического персонала и рабочих были замешаны в сфабрикованных "контрреволюционных делах". Их обвинили не только в контрреволюционной деятельности, но и в шпионаже в пользу иностранных государств, поскольку среди них были лица немецкого и польского происхождения, которые были зачислены в категорию иностранных агентов. Сотрудники "кулацкого происхождения"не оставались вне поля зрения НКВД. Около тысячи сотрудников компании, в основном относящихся к этой категории, были репрессированы.

Был сфабрикован ряд дел против колхозников, руководителей колхозов и районов. В марте 1937 года Кумторкалинский районный отдел НКВД возбудил уголовное дело в отношении контрреволюционной вредительской группы, якобы выявленной в колхозе имени Самура села Чонтаул и возглавляемой парторгом Адильхановым, председателем колхоза Д. Арсланхановым и председателем сельсовета А. Гамидовым. Кроме того, на поле, не обмолоченном с осени 1936 года, из-за халатности и безответственности рабочих, осталось около 17 стогов пшеницы. Дело было классифицировано как политическое. Обращение арестованных в обком партии с просьбой вмешаться и защитить их от произвола органов НКВД закончилось тем, что бюро обкома партии утвердило письмо от 4 августа 1937 года секретарям райкомов партии о повышении бдительности большевиков и активизации деятельности партийных сарганов по разоблачению врагов народа. Прокуратуре ДАССР было предложено провести открытое судебное разбирательство, которое состоялось в начале сентября 1937 года. Дело рассматривалось специальной комиссией Верховного суда ДАССР под председательством И. Ф. Шиперова (члена "тройки ДАССР"), которая приговорила руководителей партийной организации, колхоза и сельсовета к 10 годам каждому и еще 2 работников-к 5 и 1 году.

В то же время декана судили руководители Кизлярского района по обвинению в предоставлении мошеннической информации о посеве. В. Сорокин, Тарыкин и Чулков были приговорены к расстрелу, Немов и Нецветаев-к 10 годам лишения свободы.

По тому же сценарию была выявлена "контрреволюционная троцкистская группа", действовавшая с 1930 года в чеченских селах Хасаюртовского района. В справке о результатах проверки заявления, поступившей в обком партии, отмечалось, что группа вела подрывную работу в колхозах района. Руководителем группы, - сообщалось в справке, - является М. Шихмурзаев. Среди членов группы были И. Испайханов. Л. Якиев, У. Мусаев и другие - всего 26 человек (председатели колхозов, сельсоветов, секретари партийных организаций), которых выдвинули бывшие руководители Хасаюртовского района: секретарь райкома партии А. Юз - боков, председатель райисполкома Магомедов, которые были арестованы как враги народа.

Большая группа людей, в том числе районное партийное и советское руководство, пострадала в случае саботажа в колхозах Каякентского района. Решением бюро обкома партии по этому делу от 8 октября 1937 года судебным и следственным органам предписывалось провести расследование таким образом, чтобы оно обеспечило искоренение всех корней предательства в сельском хозяйстве района.

В Тляратинском районе было выявлено целое "гнездо контрреволюционеров". Бывший первый секретарь райкома партии X был арестован и впоследствии исключен из партии НКВД за подрывную "контрреволюционную работу". Омаров, председатель райисполкома А. Шахбанов, прокурор района И. Омаров и другие. Председатель Касумкентского райисполкома М. Талибов был уволен с работы и исключен из партии за связь с "буржуазными националистами".

Заключение

репрессии в дагестанской политической массе

В какой-то степени преградой для массовых репрессий вырос в закон была введена постановлением ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР от 17 ноября 1938 "о преступлениях, прокурорском надзоре и введение следствия", в котором говорится, что сотрудники НКВД проводили массовые необоснованные аресты, упрощенный порядок ведения дел и до недавнего времени вопросы о предоставлении им так называемых "лимитов" для настоящим Указом, органы НКВД были запрещено проводить массовые аресты и выселения в будущем. Судебные тройки, созданные приказом НКВД СССР от 25 мая 1935 года, были ликвидированы. Таким образом, функции органов НКВД были сужены и эти функции были полностью переданы судебным и следственным органам страны.

Список литературы

1. Булатов Б. Б. Из истории социально-экономического развития Дагестана в конце XIX-начале XX вв. Махачкала, ДГУ, 2003-322 с.

. Репрессии 1930-х годов в Дагестане. Документы и материалы. Махачкала, 1996-528 с.